Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим - [93]

Группа Александрова и Колмогорова, представляющая Московское математическое общество, сохраняла в своих руках журнал «Успехи математических наук». А журнал «Математический сборник» я вырвал у них. Из старой редколлегии я сохранил только четырёх членов, в том числе Александрова и Келдыша, а также заместителя главного редактора А. А. Гончара, который при Петровском и теперь ведёт основную работу в журнале.

Своё предложение о новом составе редколлегии я внёс на рассмотрение Бюро Отделения, и он был там немедленно утверждён. Окончательно состав редколлегии должен был утверждаться на секции Президиума АН СССР, который возглавлял А. А. Логунов. Прежде чем секция занялась этим утверждением, я пошёл к Логунову и показал ему список новой редколлегии. Редколлегия ему понравилась. Это была моя первая встреча с Логуновым. Впоследствии мы с ним познакомились ближе, и как мне кажется, прониклись взаимным доверием. Позже я обращался к нему по многим вопросам и получал от него помощь. Секция утвердила мою редколлегию и в октябре 1974 года Келдыш подписал соответствующее распоряжение Президиума АН СССР.

После того как предложенный мною состав редколлегии рассматривался на Бюро Отделения, моё предложение стало широко известно, и П. С. Александров сразу же среагировал на это. По-видимому, он считал, что ему удастся воспрепятствовать столь радикальным переменам при помощи обращения к начальству, поэтому говорил он со мной в весьма мягком тоне, выражая своё неудовольствие только по поводу одного второстепенного члена этой редколлегии, которого я не включил в свою. Келдышу же он написал письмо, в котором выражал возмущение, что Понтрягин вывел из состава редколлегии трёх академиков: А. Н. Колмогорова, М. А. Лаврентьева и В. И. Смирнова, считая вполне основательно, что исключение из какой-то организации академиков является делом невиданным. Правда, Александров напутал: Лаврентьев уже давно не был членом редколлегии. Смирнова я не включил потому, что он был уже тяжело болен и жил в Ленинграде, так что не смог бы участвовать в работе. А Колмогорова исключил вполне сознательно, ввиду своих радикальных расхождений с ним во взглядах. Позже Александров и Колмогоров, примирившись с другими изменениями, сосредоточили все свои усилия на том, чтобы заставить меня включить в редколлегию Колмогорова, чего я решительно не хотел делать, оказывая упорное сопротивление, и одержал победу.

Осенью 1974 года я, присутствуя на каком-то заседании, находился рядом с Александровым и Колмогоровым. Они были так обозлены на меня, что даже не поздоровались со мной. После этого в течение двух лет они оказывали на меня всё доступное для них давление, но не преуспели. И только тогда отступились. В процессе этой борьбы произошёл один любопытный случай, о котором я постараюсь рассказать здесь подробно.

Н. Н. Боголюбов организовал по вопросу о включении Колмогорова в новую редколлегию специальную комиссию под председательством Ю. В. Прохорова — ученика Колмогорова. Комиссия никакого определённого решения не приняла и суета продолжалась. Перед заседанием этой комиссии у меня с Александровым произошёл длинный весьма эмоциональный телефонный разговор. Магнитофонная запись этого разговора сохранилась. Я воспроизведу здесь отрывки из этого диалога, обозначая для краткости имена Александрова и Понтрягина начальными буквами А. и П. К сожалению, в описании я не смогу передать эмоциональный накал всего разговора.

П.: — Алло!

А.: — Лев Семёнович, здравствуйте!

П.: — Добрый день, Павел Сергеевич.

А.: — Ну вот мы сегодня с Вами в такой комиссии.

П.: — Да.

А.: — Я хочу Вам сказать только одно, Лев Семёнович. (Далее плачущим голосом.) Я не для того дожил почти до восьмидесяти лет, чтобы в конце жизни ссориться с Вами.

П.: — Но не нужно ссориться со мной, Павел Сергеевич.

А.: — (Плачущим голосом.) Я не считаю, что нахожусь в ссоре с Вами, я этого не считаю.

П.: — Вот и я тоже не считаю. Во многих вопросах мы можем с Вами делать всё совместно, Павел Сергеевич.

А.: — Ну давайте найдём здесь какой-нибудь компромисс.

П.: — Я уже предлагал Вам компромисс: пусть будет членом редакции секретарь Математического общества.

А.: — Но это же не эквивалентная замена. А что вы имеете против Колмогорова? Он будет вполне деятельным членом редакции, не приходя на заседания редакции, а будет давать отзывы. Он не принадлежит к числу деятельных людей, он не будет ничем мешать Вам. Он никогда ничего плохого не сделал Вам. У него действительно есть такие черты характера, которые трудны Вам. Но у кого ж из нас нет трудных черт характера? Зачем же ему наносить такое страшное оскорбление?

П.: — Павел Сергеевич, я просто не могу понять этого. Есть вещи, которые разные люди понимают по разному. Для меня быть членом редакции вовсе не значит иметь какое-то почётное положение. Ну для чего ему нужно быть членом редакции? Объясните мне это.

А.: — Но поймите же вы, Лев Семёнович, это же совсем не ему нужно, это — вопрос престижа Математического общества. Нельзя же выводить из редакции президента Математического общества, который был там много лет. Колмогорову это совершенно не нужно.