Жизнь за грезы, или Околдованная женщина - [49]
Новый экипаж спешно готовился к вылету, но Лолу в его состав не включили. Слишком большой и ничем не оправданный риск посылать ее второй раз в полет без соответствующего отдыха и лечения после первого полета.
И все же Лола не теряла надежду. Она считала, что главный конструктор Павел Сергеевич поймет ее как жену Германа — близкого ему человека и даст согласие включить ее в состав нового экипажа. Лола аргументировала свое желание вновь полететь на Зорю многими факторами. И с ее доводами почти нельзя было не согласиться.
«Павел Сергеевич, — говорила Лола, — ведь только я одна знаю место, где находится спускаемый аппарат. Герман не может далеко уйти от аппарата, и я легко его найду там. Я много раз облетала планету Зоря на космическом корабле и видела в иллюминаторы ее поверхность. Мне легче, чем кому бы то ни было другому, будет определить место призорения второго спускаемого аппарата вблизи местонахождения Германа. Другим сделать это будет гораздо труднее».
«Все, что ты говоришь, глубокоуважаемая Лола, правильно. И другого космонавта для полета на Зорю, кроме тебя, я не вижу. Всем требованиям, сложившимся к данному моменту, предъявляемым к экипажу, лучше всех отвечаешь ты. Но что мне сделать с медициной? Я никак не могу убедить врачей, чтобы они дали согласие включить тебя в состав экипажа. Самым основным аргументом против твоей кандидатуры они выдвигают то, что ты должна в скором времени стать матерью. Врачи утверждают, что при такой перегрузке, какую должна будешь перенести ты, могут наступить преждевременные роды. Какие это вызовет осложнения, ты отлично понимаешь. Эта экспедиция особенная. Это экспедиция спасения космонавта. Мы не должны допустить риска даже самого минимального. Представь себе, Лола, что это произойдет в самый ответственный момент, когда ты должна будешь выходить на Зоре из спускаемого аппарата? Как я могу допустить такое. А это реальность! Реальность, с которой нельзя не считаться, и ее надо обязательно учитывать при принятии решения.
Медики боятся, что из-за нервного стресса это может произойти уже сейчас, здесь на Земле. А ты говоришь о полете на далекую планету Зоря со спасательной целью. Пойми, ты можешь не помочь Герману, а навредить ему».
После этих слов Павел Сергеевич встал со стула, подошел к Лоле, обнял ее, по-отцовски поцеловал в щеку и проговорил: «Я не хочу гибели всей семьи. Оставайся здесь, дома, и вместе будем ждать хорошего результата от полета новой экспедиции».
Не добившись включения в состав нового экипажа, Лола на нервной почве слегла в постель, и это доставило немало хлопот лечащим врачам.
Оставшись один на планете Зоря с очень ограниченным запасом провианта, воды и воздуха, Герман дотошно подсчитал свои возможности и все работы выполнял в самом, что называется щадящем, режиме. В то же время и особенно медлить было нельзя. Надо было принимать меры к розыску хоть какой-нибудь пищи, а также попытаться еще раз определить, можно ли дышать тем воздухом, который был на планете Зоря, и сможет ли он существовать в тех условиях без запаса кислорода, привезенного с Земли. Эти нешуточные проблемы с каждым не днем, а часом все больше и больше волновали его. «Ничего, Герман Алексеевич, говорил он сам себе, — прорвемся! Были у людей и посложнее условия. Ведь выживали же? А у тебя, дорогой Герман, запасов дней на десять при экономном их использовании. Что-нибудь и здесь, на этой планете, отыщем. А там, как говорили солдаты: и наши придут. Не оставит же Земля на произвол судьбы? Они там готовят новую экспедицию и пошлют ее к нам на помощь. Так что держись, Герман Алексеевич! Держись! Но и сам не плошай. Работай и работай. Может быть, в котловане что-нибудь найдем? А теперь без лишних рассуждений — за работу, дорогой! Не трать зря время. Оно вообще очень дорого, а здесь, в наших условиях, — особенно».
И Герман приступил к работе в котловане. Работал производительно. Каждое движение, каждый взмах лопатой делал расчетливо и ритмично. Не надо хаоса и сумбура — говорил он сам себе. Все рассчитай и взвесь, хорошенько обдумай. И только после этого — делай. Иначе не хватит сил. А тогда — конец.
Так рассуждая сам с собою, Герман постепенно углублялся вглубь планетной поверхности. В грунте находил какие-то ракушки, окаменевшие тела каких-то мелких насекомых и другие предметы, которые показывали, что здесь, на этом месте, когда-то, очень давно, были живые существа.
«Может быть, повезет тебе, Герман Алексеевич, и ты найдешь что-нибудь спасительное!» — говорил он сам себе. Но пока ничего спасительного он не находил. А сил оставалось все меньше и меныше. Он настолько уставал, что не мог даже копать грунт лопатой. Его движения становились все скованнее и скованнее. Доходило до того, что руки отказывались двигаться, а пальцы переставали сжимать рукоятку лопаты. Буры, которые он достал из спускаемого аппарата и с помощью которых брал пробы грунта, тоже начинали отказывать из-за постепенной разрядки электрических батарей. Электробатареи тоже надо было расходовать рационально, ибо они могут понадобиться в будущем. Кабина в спускаемом аппарате тоже постепенно охлаждалась, и надо было думать, как поддерживать в ней тепло. С каждым днем и даже часом обстановка становилась все сложнее и сложнее, а чего-то нового, которое облегчило бы жизнь Германа, он не находил. А силы иссякали, и он в отдельные часы изнемогал до того, что не мог работать лопатой. Но вот, сидя в котловане, — стоять он уже не мог, — собрав последние силы, Герман взмахнул лопатой и со всех имевшихся у него сил ударил в грунт! Лопата наткнулась на что-то твердое, лязгнула и остановилась. Герман включил бур, но и он взревел, но вглубь не двигался. Что такое? — подумал Герман. И он почувствовал на несколько минут прилив сил и энергии. Он собрал все силы, которые у него остались, и принялся раскапывать грунт, чтобы достичь твердого предмета. Может быть, это и есть та спасительная соломинка, за которую надо будет ухватиться, подумал Герман и, собрав все оставшиеся у него силы, приступил к отрывке твердого предмета. Прошло около часа напряженной работы, и Герман с удивлением увидел стабилизатор ракеты. Он с еще большей интенсивностью продолжил работать, пока не увидел полностью стабилизатор и часть корпуса ракеты. Но в этот самый момент Германа покинули силы, и он упал возле находки и на время потерял сознание.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.