Жизнь за ангела - [59]

 - А почему бы и нет? - сказал Савинов. - Я лично с ним беседовал, так что уже изучил.

 - С политруком поговорить бы надо, пусть он с ним еще побеседует, проведет агитацию.

 - А НКВД? – вставил слово Шмыглёв? - Они все равно его заберут.

 - Разберемся, – оветил Слышкин.

Глава 36

 Проснулся утором рано.

 - Катя! – в ответ тишина.

 Заглянул в процедурную – никого.

 - Они так беспечно оставляют меня одного! Вероятно, вышли совсем ненадолго.

 Я вышел в прихожую, выглянул на улицу, охранника не было. Погода была ясная, было еще прохладно, но день обещал быть жарким. Щебетали ранние пташки, я услышал, как заливается соловей.

 - О птичках. Вот это песни! Господи, как красиво поет! На улице такая погода, хоть бы воздуха свежего глотнуть.

 Осторожно я сел на крылечко, на ступеньку у двери.

 - Закурить бы сейчас! – подумал я. – Сигарет нету.

 Подпер рукой подбородок, приняв задумчивую позу.

 Вокруг было много народу,  мимо строем проходили солдаты, вероятно на завтрак. Недалеко стоял грузовой фургон, в который что-то грузили. Я за всем наблюдал.

 Теперь  я понял, почему меня оставили без охраны, уйти незамеченным было невозможно. Формы у меня не было, а в белой рубашке и в штанах, каких я был, далеко не убежишь.

 На крыльцо зашел серый кот, с любопытством смотрел на меня.

 - Кыс, кыс, кыс.  Каце, каце! Ком! Ком! – кот сидел на месте.– Ты же по-немецки не понимаешь. Иди ко мне.

 Я взял кота, погладил, принялся с ним играть.

 - Тебя как зовут? Вася?

 Мимо проходил один офицеров, который был в штабе.

 - Вы что здесь делаете? Кто вам разрешил выходить?

 - Я же никуда не ухожу, я только воздухом подышать хотел.

 - Немедленно зайдите и вернитесь обратно!

 Тут подошли доктор и Катя.

 - Тебе кто разрешил выходить? Я же говорил, чтобы на улицу без спросу ни шагу! Бегом в санчасть! – обратился к офицеру, – Спасибо, я разберусь.

 Мы зашли в помещение.

 - Ты понимаешь, что тебе нельзя выходить? – отчитывал меня доктор. - Мне тоже из-за тебя попадет, что оставляем тебя без присмотра. Хочешь, чтобы охрану к тебе приставили! Тогда еще хуже будет. Пора тебя отсюда выписывать, здоров уже!

 Вскоре пришел майор Савинов.

 - Как он? Какого его состояние?

 - Здоров уже, бегает как лось! Пара его выписывать.

 - Вот и я о том же. Сколько можно его здесь держать?

 Позже зашел лейтенант вместе с солдатом.

 - Пленного приказано забрать.

 - Хорошо, – ответил Григорий Яковлевич.

 Они зашли в палату. Меня подняли.

 - Собирайтесь, пойдем.

 - Куда?

 - Вас выписывают из санчасти, переводят в другое помещение. Скоро за вами приедут. Одевайтесь.

 Я послушно оделся.

 - Руки за спину, – скомандовал лейтенант. – Пошел!

 Под конвоем меня увели. Оглянувшись, я еще успел посмотреть на Катю, наши глаза на мгновение встретились.

 В санчасти я был двадцать дней, меня продержали там три недели, а потом перевели в другое место. Пока я там лежал, это было не самое худшее время, я хотя бы мог выспаться, меня лечили и сносно кормили.  Но все хорошее когда-то должно было кончиться

 Меня поместили в каком-то сарае или стайке для скота, в котором соорудили подстилку из соломы, снаружи приставили охрану. Свет я мог видеть только через маленькое узенькое окошко, которое находилось вверху. Теперь я вынужден был сидеть часами один, без какого либо общения. Для меня не было ничего страшнее, чем камера одиночка, где я просидел в гестапо и этот сарай. Единственное различие, что в нем были деревянные стены.

 Терпеть это было тяжело. Если бы меня заставили работать, это было бы лучше, я уже согласился бы на любую работу, лишь бы не сидеть взаперти без дела общаться и быть среди людей. Я готов был общаться даже с врагами, лишь бы не быть в одиночестве, настолько я его не выносил! У меня был такой характер. Я был из тех, кого хоть в стан врагов, а он и там друзей найдет! Да и были ли русские для меня врагами?  Злости и лютой ненависти я к ним не испытывал, скорей понимал, что не они войну эту начали, и мы к ним не в гости пришли. Если бы меня убили, то имели на это право. На сердце была какая-то тоска, что-то меня тянуло, какое-то необъяснимое было чувство. Я чувствовал нечто родственное с этими людьми. Наверное, это был зов крови, русской крови, которая была во мне перемешена. Я любил свою бабушку, и долгое время она была самым близким для меня человеком, даже русский язык был для меня таким же родным, как немецкий и польский.

Глава 37

 В штабе комдив разговаривал по телефону, и докладывал обстановку.

 - Да, да, обстановка, пока стабильная, готовимся к обороне товарищ командующий армией. Наша дивизия уже получила, дополнительно часть боеприпасов и вооружения.

 В дверь постучали, вошел капитан, заместитель командира полка по политической части. Комдив продолжал.

 - Да я знаю, что противник, вероятно, готовится наносить удар в стыке между нашей и соседней 70-й армией… Хорошо, будем докладывать обстановку. Пока товарищ командующий, – положил трубку.

 - Разрешите доложить, капитан Синицкий  по вашему приказанию прибыл, – доложил капитан.

 - Проходите...- ответил комдив.

 - Присаживайтесь, дело у меня к вам есть, - сказал полковник Джанджгава.