Жизнь за ангела - [57]
Глядя на доктора Соколова, я подумал, что сейчас он начнет кричать на меня, но он говорил спокойно, при этом серьезно и внушительным тоном.
- Вы что, не понимаете, что это может плохо для вас закончиться? Я вас предупреждаю, так что учтите. Еще раз, что-нибудь подобное увижу, пеняйте на себя! Не смейте к Кате даже прикасаться, вам ясно?
Я виновато опустил глаза, при этом чуть не заплакал.
- Любить это тоже преступленье?
- Да, любить врага преступленье, а для советского человека измена Родине и жестоко карается, по закону военного времени.
- Простите, это я виноват, только Катю не наказывайте, пожалуйста. Я больше не буду, клянусь! Я только обнял, ее больше ничего не было!
Между нами была стена, преодолеть которую нельзя, и сделать это мы были не в силах. Мне пришлось забыть. Больше дотронуться до Кати я не осмеливался.
Глава 35
Когда мне стало скучно, я снова попросил у Кати карандаш и листочек бумаги. От нечего делать принялся за рисование.
В это время в санчасть заглянул майор Савинов, видимо он снова пришел, чтобы меня по проведать и заодно спросить у доктора, когда меня можно выписывать. Наверное, с НКВД позвонили и спросили, когда меня можно забрать.
- Здравствуйте, Алексей Константинович, – поздоровалась Катя, находясь в процедурной.
- Здравствуйте! Григорий Яковлевич где?
- Вышел ненадолго, скоро придет.
- Где пленный?
- Здесь... А где ему быть? Там, в палате…уже выздоравливает.
Он зашел. Увидев это, я растерялся и хотел, было спрятать рисунки, принялся комкать листочек.
- Что вы делаете? – спросил майор.
- Ничего. Я просто рисую.
- Рисуешь? А ну дай посмотреть, что за художества? – майор выхватил у меня бумагу.
Надо признать, что я абсолютно не опасался, откуда мне было знать, что в самый не подходящий момент кто-то зайдет. Дверь плотно была заперта, и я не услышал.
На листе была нарисована карикатура, где русский солдат держал за горло пойманную птичку, которая была похожа ни-то на орла, ни то петуха. Она истошно орала, а в сторону летели перья. На пикнике у костра сидели еще товарищи, которые намеривались ее зажарить и съесть.
- Это еще что? Я вас спрашиваю! Что за птичка?!
- Не знаю, орел наверное.
- Да нет, на орла не похожа, петух какой-то! Что, долеталась птичка? Ну-ну, хороший супчик из нее сварят. Все правильно! – майор внимательно посмотрел на меня. - Постой, подожди, кого-то она мне напоминает? На тебя похожа, точь-в-точь! – он засмеялся.
Я засмеялся, глядя на него.
- Только вот извини, но это художество я вынужден у вас изъять. Пусть другие полюбуются, какой талант пропадает.
Улыбка сползла с моего лица.
- Ха! Художник! - забрав мои рисунки, Савинов закрыл дверь и вышел.
Тот час же они попали комдиву.
- Вот! Полюбуйтесь, чем пленный у нас занимается. Журналист недоделанный! Карикатуры рисует!
- Что? Ну-ка, ну-ка! Что это такое? Это он петуха рисовал?
- Что вы, это же орел!
Комдив засмеялся, все офицеры принялись ржать истерическим хохотом.
- На орла не похож, петух ощипанный. Птичка! Это он что себя рисовал? - предположил Джанджгава. - Ай да Ганс, у него еще и чувство юмора есть?
Немного подвыпив, полковник Джанджгава решил позабавиться.
- Вы еще его не видали?
- Нет, - ответил Слышкин.
- Так давайте я вам его покажу! Мы сейчас на него полюбуемся, на зверинец, заодно позабавимся. А ну приведите мне его сюда!
Послали сержанта. Тот дошел до санчасти, поздоровался с доктором и медсестрой.
- Я за пленным.
- А что случилось? Его что уже забирают куда-то? – спросил Соколов.
- Приказано доставить в штаб, – он зашел в палату, обратился ко мне. – Собирайтесь.
- Куда?
- Не задавайте вопросов.
Я натянул ботинки.
- Руки за спину. Вперед…
- Все, мне конец! – думал я - Сейчас меня наверное расстреляют. Хотя? А что я такого нарисовал? Интересно, какое настроение будет у командира дивизии? Господи! Он сегодня добрый или нет? А если он еще не ел? Тьфу…
Меня доставили в штаб дивизии.
- Товарищ комдив пленный…
- Вольно, – махнул он рукой. – Идите сержант.
Я огляделся. В помещении сидели офицеры, у них был накрыт шикарный стол, так называемая «поляна», на котором были консервы банки тушенки, сало, картошка, саленные огурцы…
- Ничего себе! – появилися мысли, - Вполне прилично. Сытый и пьяный… Фу, слава Богу! Это уже лучше…
Джанджгава показал на мои рисунки.
- Ваши художества?
Я опустил глаза и молчал.
- Я спрашиваю. Отвечайте!
- Мои.
- Ишь, ты, мы еще и рисовать умеем? А ты не боишься, что за эти художества я могу тебя расстрелять?
- Нет, не боюсь. Мне терять уже нечего. Солдата можно убить всего один раз. У вас даже пословица есть: «Двум смертям не бывать…»
- А одной не миновать. Верно! Глядите, он даже еще и пословицы русские знает?! - комдив возмутился, - Нет, он слишком даже умный. Его точно пора убивать! Вот что бывает, если русскую породу с немецкой скрестить. Черти что, чума получается!!! И что мне с ним делать, голову открутить?
Офицеры смеялись. Нет, ржали как кони!
- Хороша птичка! А Гитлера нарисовать сможешь?
- Не знаю.
- Значит так, вообщем тебе задание. Нарисуешь своего фюрера, так чтобы портрет был вылитый - будет тебе награда, так и быть помилуем. А нет - голова с плеч, капут! Суп сварим и съедим. Ясно? Ферштейн?
Вы слышали, как ломаются кости? Вы слышали, как кричат люди от невыносимой боли? Чувствовали дрожь по всему телу от приближающегося ужаса? Вы видели, как разрушаются мечты и планы на счастливое будущее? Может, вам когда-то приходилось убегать от маньяка или вы и есть убийца? Знаете ли вы что такое безнадега? Знаете, что такое смерть?..Эта книга отнюдь не о счастливых мирах или сказочных путешествиях. Здесь нет места счастливому концу, и нет шансов отделаться без жертв. Думаете, вы в безопасности?.. Никто не в безопасности.
Можно ли человеку безнаказанно превратить отдельно взятую территорию в могильник для радиационных отходов? Настолько ли податлива, послушна и безропотна природа, которую многие из людей считают неодушевленной материей, лишенной разума и возможности отмщения? Если Земля всё же разумна, то каков будет её праведный гнев, направленный против людей? Как сами люди поведут себя в условиях локального апокалипсиса? Смогут ли они вообще сохранить свой человеческий облик? Удалось ли автору дать исчерпывающие ответы на эти вопросы, судить читателю...
Кто не желает стать избранником судьбы? Кто не хочет быть удостоенным сверхъестественных даров? Кто не мечтает о неуязвимости, успехе у женщин, феноменальной удачливости в игре? Кто не жаждет прослыть не таким как все, избранным, читать чужие мысли и обрести философский камень? Но иронией судьбы все это достается тому, кто не хочет этого, ибо, в отличие от многих, знает, кому и чем за это придется заплатить.
Решив учиться в магической Академии, я пошла против воли отца. Ему не хотелось, чтобы я выходила за пределы нашей территории. В его глазах моя судьба — сидеть дома в четырех стенах, со временем выйдя замуж за того, на кого он укажет, за того, кому он сможет доверить нашу семейную тайну, размер и важность которой очень велики. Но меня такое решение не устроило и я, забрав с собой верного друга, сбежала, впервые в жизни поведя себя таким образом. Что ждет меня на этом пути? Что за таинственные личности появляются на моем пути? И что за судьба уготовлена мне пророчеством?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.