Жизнь в стиле С - [32]

— И да, и нет. Я поступил в Петербургский университет, откуда после студенческий волнений вылетел в 1899 году без права обратного поступления. Год провел в Екатеринославе у родни. Затем вернулся домой, работаю в газете в отделе уголовной хроники, на жизнь не жалуюсь. Не удалось стать юристом — стану журналистом. Если получится — пойду в писатели или учителя. Грамотные, инициативные люди везде нужны.

— Вы могли бы окончить образование за границей.

— На моем иждивении, после смерти отца, мать и две сестры. Я не могу их оставить.

— Апелляцию по поводу восстановления в университет писали?

— Дважды получил отказ, — пожаловался Петр.

— Я наведу справки. Если вы заслуживаете, заводской комитет похлопочет за вас перед властями.

Травкин наклонил голову.

— Благодарю.

— Пока не за что.

— Что вы еще желаете знать обо мне?

— Как вы относитесь к террору?

Репортер поморщился.

— Пустое занятие. Место одного тирана занимает другой и все идет прежним чередом. Разрушая, сказал опять-таки Павел Павлович, невозможно построить. Надо созидать.

— Вы отлично подготовились к нашей встрече, — иронично заметила Надин. — Сколько еще цитат моего мужа у вас заготовлено?

— Извините, — сказал Петр злым голосом. — Для вас Павел Павлович Матвеев — муж, а для меня — человек, определивший судьбу. Он взял моего пьющего отца с испытательным сроком, хотя принимал в завод только трезвых. Два раза лично устраивал выволочки, когда батя срывался. Он тыкал пальцем в мою грязную рожу и орал: «Сволочь! Ты не себя пропиваешь, а своего сына! Побойся греха! Предатель». На «предателе» батя сломался и дал зарок не пить.

— Он был лекальщиком, — вспомнила Надин.

— Да. Первым лекальщиком в городе.

Лекальщик — самая престижная и высокооплачиваема рабочая профессия. Не мудрено, что Паша лично занимался воспитанием Травкина-старшего.

Надин в волнении прошлась по узкому гостиничному номеру. Наступал решающий миг.

— Я удовлетворена. вы умны, находчивы, ответственны, умеете расположить к себе. Думаю, мы можем быть полезны друг другу. Суть предложения такова: надо написать цикл статей, посвященных деятельности террористических групп. Я предлагаю: внедриться в одну из местных ячеек, разобраться в ее работе и показать широкой публике преступное лицо псевдо-революционеров.

— Не лукавьте, Надежда Антоновна. Непохоже, что вам нужна объективная информация. Скорее — «чернуха», для сведения счетов. Я прав?

Надин предприняла еще одну попытку:

— Мода на революцию исковеркала тысячи судеб. Недопустимо, что бы обращаясь к идее террора, люди приукрашивали его сущность. Получив всестороннюю информацию, можно оценить себя и свои стремления куда полнее.

Петр небрежно отмахнулся от пафоса ее слов:

— Не стоит взывать к моему благородству, лучше скажите, сколько намерены платить?

— То есть вы согласны?

— Нет. Пока не узнаю цену, я не стану принимать решение.

— Вы циничны. — Задумчиво протянула Надин.

— Я рационален. — Усмехнулся Петр. — И это тоже влияние Павла Павловича Матвеева. Умные люди не позволяют использовать себя, говорил он, но с удовольствием продают свои услуги. Итак, сколько вы заплатите, если я приму ваше предложение?

— Ваши условия?

— Что конкретно от меня требуется?

— Некоторый фактаж я вам дам. Некоторый придется собирать в полевых условиях. В итоге должен получиться добротный литературный материал про характеры и судьбы боевиков; про обстоятельства, приведшие их в террор. Основная идея такова: люди, приносящие себя в жертву, не способны к настоящей борьбе. Смерть — это дезертирство от тягот жизни, это удел слабых. Пока есть голодные неграмотные дети — порядочному человеку хватает дел на земле.

— Ясно.

— Далее. Я бы хотела, чтобы читатель окунулся в обстановку подготовки теракта, постиг внутреннюю кухню террора.

— То есть вы намереваетесь показать полиции, как и где, готовятся покушения?

— Отнюдь. Вы, как автор будете полностью свободны. Я не вербую вас в провокаторы. Моя цель — открыть глаза людям, свято верующим политическим проходимцам. И только.

— Что ж, — вздохнул Травкин. — Задача ясна.

— Соглашайтесь, Петр. вы сделаете прекрасные репортажи о закрытом мирке, прежде не доступном обывателю. В Москве и Петербурге в моде статейки о трущобах, бродягах и бандитах. О революционерах, о террористах почти не пишут. Ваш материал пойдет на «ура».

— Я подумал об этом в первую очередь. Но мои статьи могут не взять. Мало ли.

– Напишите хорошо и сенсационный материал оторвут с руками. Теперь о деньгах. Я готова платить по сто рублей в месяц, из расчета одна статья в неделю. Плюс гонорары от газеты и сорок рублей на пансион семье. Если вы надумаете написать книгу о терроре, издержки на издание я возьму на себя.

— Купили с потрохами, — развел руками Петр.

— Значит, по рукам?

— По рукам.

Вечером Надин рассказала Павлу о своих достижениях.

— Ты веришь ему? — спросил Матвеев. — Меня смущают комплименты в мой адрес. Складывается впечатление, будто он хотел, во что бы то ни стало понравиться тебе.

— Ах, Паша, — отмахнулась Надин, — ты себя просто недооцениваешь. Я говорила тысячу раз: ты — гений, люди тобой восхищаются.

— За гения можно и ответить, — с угрозой заметил Матвеев. — Извольте, сударыня, объясниться.