Жизнь в Советском Союзе была... - [71]

Однажды во время одного такого разговора Елена, не сдержав эмоций, вознаградила меня поцелуем. Невинным, в лобик. Я от неожиданности сначала оторопел, а потом подумал и решил, что это — хорошо! Впервые меня поцеловала настоящая девушка, да еще и хорошенькая! Не потому, что я родственник или забавный малыш, а потому, что я веселый и хороший парнишка и именно этим заслужил девичий поцелуй. После этого она целовала меня еще не раз.

5.

На следующий год мы поехали в лагерь вдвоем с Женькой Сухомлиновым. Братец Лешка уже стал «паном-спортсменом» и в это же время отправился на какие-то сборы своей секции спортивного ориентирования.

Эта поездка запомнилась мне прежде всего дорожно-транспортным происшествием, в которое мы попали.

На стадион «Локомотив», где нам предстояло записаться в лагерь, нас взялся отвезти на своем «Москвиче-401» отец Женьки — дядя Витя. И вот, когда мы ехали по улице Цвиллинга напротив парикмахерской «Руслан и Людмила» нам в бок со всего маху врезался…. парень лет двенадцати. Он решил перебежать дорогу, но то ли не учел нашу крейсерскую скорость, то ли просто не заметил наш автомобильчик, поскольку смотрел на тех, кто ехал за нами. В общем, он с разбегу ткнулся лицом и руками в нашу правую заднюю дверь и, естественно, был отброшен на асфальт. После чего пацан вскочил и бросился наутек. Дядя Витя бросился за ним.

Что делает нынешний автовладелец, когда его задрипанный «мерсик» или захудалую «бэху» затронет случайный пешеход? Правильно! Выскакивает из автомобиля и кулаками, или по последней моде с помощью травматического пистолета, защищает свое бесценное имущество. И худо приходится пешеходу, если он не убежит, или у него нет в загашнике пулемета. Так вот дядя Витя Сухомлинов был не такой. Нельзя сказать, что он был законченный альтруист, скорее простой советский работяга. И главное слово здесь — советский. Он догнал мальца не для того, чтобы надавать ему подзатыльников и надрать уши. Он первым делом спросил у пацана, как он себя чувствует, не кружится ли у него голова, не ушиб ли он чего себе, не болит ли у него где-нибудь. И только убедившись, что с мальчишкой все в порядке, он вернулся на водительское место, и мы продолжили путь, едва не опоздав на запись.

С Сухомлиновым мы записались уже в какой-то почти взрослый отряд, по-моему 4-й. Отряд был смешанный, т. е. в нем были и мальчики и девочки, тем не менее, жили мы почему-то в одной большой палате, где в три ряда стояли сдвоенные кровати. Причем, расклад так удачно сложился, что число мальчиков и девочек оказалось нечетным и, следовательно, одну пару сдвоенных кроватей должны были занять мальчик и девочка. Это выяснилось при первой же попытке уложить нас на сончас. Но такого безобразия наша мудрая воспитательница допустить не могла. Кровати были раздвинуты настолько, что возлежание на них представителей разных полов выглядело вполне приличным.

Кстати, повезло так с кроватью пареньку со станции Полетаево Салавату, которого мы обычно называли Славиком. Он оказался отличным игроком в футбол и был моим напарником в нападении. Именно в дуэте с ним я играл наиболее эффективно и на пару мы забили соперникам по десятку голов. А то обстоятельство, что в воротах как лев стоял Женька Сухомлинов, позволило нашей отрядной команде выиграть больше матчей, чем проиграть.

Девочка же, рядом с которой не удалось полежать Славику, тоже оказалась весьма интересным персонажем. Она оказалась дочерью начальника всей ЮУЖД Гинько В.Н. Правда, я узнал об этом намного позднее. Это как пример того, куда посылали отдыхать своих детей крупные советские руководители.

Вообще, интересных и забавных ребят в нашем отряде оказалось много. Помню, один деятель очень любил играть в шахматы. Когда нас сажали в электричку, его мама, заметив меня, и по моему внешнему виду догадавшись, что я парень на редкость умный и сообразительный, спросила: не играю ли я в шахматы. Я в то время этой игрой не увлекался, но понаслышке уже знал, что офицер — это, вообще-то, слон, а королеву правильно называть ферзем, кроме того в детском саду я обыгрывал все своих одногруппников, так что я уверенно ответил: «А как же! Конечно!».

«Ну вот, я тебе и партнера нашла», — радостно сказала довольная мама своему сыночку.

«Так и быть поставлю я твоему сыну детский мат», — подумал я при этом.

Но детский мат этот парень тоже уже знал, мало того, воспользовавшись моей самонадеянностью, он меня обыграл. Потом так же легко обыграл еще нескольких ребят и почувствовал после всего этого он себя этаким несокрушимым Робертом Джеймсом Фишером. Пришлось браться за него всерьез. В промежутках между футбольными матчами, а футбол тогда интересовал меня гораздо больше, я потренировался на других пацанах, а потом снова сразился с ним за шахматной доской. Некоторое время борьба наша шла с переменным успехом, но потом я выиграл у него две партии подряд, и стало ясно, что в шахматы я играю уже лучше него. После этого он сразу перестал видеть во мне соперника. Больше он играть со мной не хотел. Ему нравилось играть с теми, кто играл хуже меня.