Жизнь в Советском Союзе была... - [16]

Поскольку праздники в СССР почему-то приходились на период с ноября по май, то главным угощением за столом были зимние блюда: всевозможные холодцы и пельмени. Ну и конечно неизменный советский винегрет. Поскольку все жили одинаково небогато, то застолье чаще всего организовывалось в складчину, и винегрет рубился женщинами сообща. Поэтому его получалось много, и если вы где-либо услышите, или прочитаете про «тазик винегрета», то поверьте — именно так и было.

Потом уже, по мере роста благосостояния населения СССР, на столах появлялись и другие продукты: колбасы, сыры, рыба. Сильно этому способствовало появление у населения холодильников. Стало возможно хранить как сами продукты, так и приготовленные из них блюда.

Это только в воспаленном мозгу антисоветчиков все годы советской власти — сплошь годы голода и мрака. На самом деле с послевоенных лет шло постоянное улучшение жизни людей. Цены снижали, зарплаты понемногу росли, появлялось все больше разных товаров, люди лучше питались.

Кстати, наверное, именно рост благосостояния и улучшение жилищных условий советских граждан, получавших отдельные квартиры и покидавших единившие всех бараки, способствовало тому, что постепенно совместные праздники с друзьями сходили на нет, и все больше становились чисто семейными. Каждый уже сам себе мог организовать праздничный стол, складчина была уже не нужна.

В нашем же случае дополнительной причиной для таких тенденций был и отъезд части наших родственников. Дядя Миша Дмитриев с семьей и Надежда Михайлова уехали с Урала к себе на родину, в Астрахань. Да и с годами наши родители и их друзья становились старше и уже не такими легкими на подъем. У всех подрастали дети, всем хотелось уже больше отдыхать, чем веселиться.

Так что к 70-м годам праздники с большим количеством гостей в нашем доме случались реже.

Из всех проводившихся у нас праздников мне больше всего запомнился один Новый Год, когда среди прочих гостей к нам пришла еще и мамина сотрудница по работе в столовой ЧЭРЗ со своим сыном, которого звали Вовкой.

Этот Вовка был настоящим Вовочкой — проказником и юмористом. Быстро найдя общий язык со мной, Лешкой и Женькой Сухомлиновым, тоже бывшим у нас в гостях, он подговорил нас на шутку, которая могла войти в анналы семейных преданий.

Пользуясь тем, что водка по внешнему виду неотличима от простой воды, Вовочка предложил нам подменить стоявшее на столе спиртное на воду из под крана, которой в нашей квартире был неиссякаемый источник. Идея нам троим понравилась. Мы не стали подменять бутылки целиком, а просто брали стопки с водкой, стоявшие перед гостями, и вместо них ставили точно такие же, но наполненные чистейшей водой из нашего водопровода. Мужчины, видевшие, что у них забирают рюмку и вместо нее ставят другую, ничуть этому не удивлялись. Женщины, перед которыми стояло красное вино, и которым наша шутка ничем не грозила, тоже не обращали на нас никакого внимания, поскольку внимали рассказам мужчин.

Мы успели уже подменить рюмок шесть, а быть может и больше, но, не выдержав напряжения, кто-то из заговорщиков, решил поделиться радостью от ожидавшегося розыгрыша со своей мамой. Мама эта подобной шутки не оценила, и всего минут за 10 до встречи Нового года наша затея провалилась. Все стало известно гостям. Мужчины сразу принялись вынюхивать, что стоит перед ними в рюмке — водка или вода. Родительницы же стали выяснять, что мы сделали с унесенной со стола водкой. В то, что мы выпили ее сами, они не верили, все-таки нам было лет по восемь или по девять, но они боялись, что мы могли вылить спиртное в раковину. Зря боялись, нам такое и в голову не приходило. Водку мы относили в темную комнату, где никого не было, и ставили там на столик, прикрыв рюмки сверху салфеткой.

Всего за 5 минут до полуночи порядок был восстановлен, все вернулось на круги своя. Все отметили наступление Нового Года традиционно — с рюмкой в руке. А жаль, для них это был единственный шанс в жизни встретить наступающий праздник чистой водопроводной водой.

II

Кроме тех родственников, что порой заходили к нам в гости, в нашей семье подолгу жили и другие родные.

Первым приехал племянник матери, сын ее сестры Анны Нечаевой из Бирюзяка — Серега Нечаев. Он прожил у нас года три до своего ухода в армию. За это время кузен выучился в училище на радиомастера и потом работал на радиозаводе.

Отслужив три года срочной в войсках ВДВ в славном городе Джамбуле, Сергей вернулся в Челябинск. Но, поскольку радиозавод ему общежития предоставить не мог, он устроился на ЧЭРЗ станочником и жил в заводской общаге на улице Кыштымской сначала в старом корпусе, потом в новом девятиэтажном.

Пока Серега был в армии, подросла его сестра Таисия. Ее также привезли к нам в Челябинск. Таисию устроили работать на тот же ЧЭРЗ, и она прожила у нас года два. Но с ней было проще, ее, восемнадцатилетнюю, разглядел и взял замуж местный парень с Колхозного поселка Юра Бардин.

Так что жилось нам нескучно.

Глава 3. О братьях наших меньших

Отец у меня родом со станции Грязи, которая и городом-то стала на его памяти, уже при Советской власти. Нравы там были патриархальными, а жизнь незатейливой и близкой к природе, больше похожей на сельскую, чем на жизнь мегаполисов.