В этот вечер Алекс вернулся домой в одиннадцатом часу. Он позвонил около девяти и объяснил, что возникла какая-то проблема и ему придется задержаться на работе. Но Оливия расслышала в отдалении веселые голоса и усомнилась в том, что он говорит правду. Она хотела верить ему, но воспоминания о многочисленных обманах бывшего мужа были еще свежи в ее памяти.
Она знала, что Алекс не такой. Алекс честный, благородный и…
Но захочет ли он ждать двенадцать месяцев, чтобы освободиться от нее? Не обсуждает ли он со своим отцом и братьями возможность досрочно расторгнуть их брак?
Нет, она не будет делать никаких поспешных выводов. Может быть, до нее донеслись голоса его сотрудников. Ведь никакой музыки определенно не было слышно. Так что Алекс не засиделся в баре. И никакого женского голоса тоже не было слышно…
Однако, когда Алекс вошел в темноте в спальню, а потом отправился принять душ, она поймала себя на том, что принюхивается, пытаясь уловить запах женских духов. Слава богу, никакого постороннего запаха не было. А когда он лег рядом с ней десятью минутами позже, она почувствовала только один запах — запах Алекса.
И это было чудесно.
И когда он обнял ее одной рукой и притянул к себе, она подумала, что он ее поцелует и займется с ней любовью. Но он лишь поцеловал ее в макушку и крепко уснул.
Оливия постепенно успокоилась. Должно быть, она тоже уснула, потому что следующее, что она осознала, был звонивший на ночном столике телефон. От неожиданности у нее забилось сердце, и она инстинктивно протянула руку к трубке.
Оливия с облегчением услышала голос своей матери. Фелиция вечно неправильно учитывала разницу во времени.
— Мам, сейчас здесь пять часов утра.
— Дорогая, мне было необходимо позвонить тебе, — тревожно сказала Фелиция. — Боюсь, что газеты все знают.
— Знают? — Наморщив лоб, Оливия села в постели. — Что они знают? — Она все еще плохо соображала.
— О том, что ты не сможешь иметь ребенка.
У Оливии путались мысли.
— Что?
— Об этом пишут сегодня все здешние газеты. И мой телефон звонит не умолкая. — Фелиция прерывисто вздохнула. — Мне так жаль, моя дорогая.
— Не могу поверить, — прошептала Оливия, машинально отметив, что Алекс зажег свет.
— Не представляю, откуда они узнали, — продолжала ее мать. — Я никому не говорила. Надеюсь, ты мне веришь.
У Оливии все случившееся не укладывалось в голове. Почему кого-то могут интересовать ее личные проблемы?
— Оливия? — тревожно спросил Алекс. Она не ответила, и он отобрал у нее телефонную трубку. — Фелиция, что вы сказали Оливии? — Он выслушал новости, потом перевел взгляд на жену и сжал губы. — Как это, черт побери, могло случиться? — прорычал он. Видимо, Фелиция что-то стала говорить, потому что он помолчал, а потом сказал: — Да, я позабочусь о ней.
Оливия молча наблюдала, как он кладет трубку.
— Оливия?
Она взглянула на него.
— Как они только могут? — всхлипнула она.
Его глаза потемнели.
— Я понимаю твои чувства, дорогая.
Она едва сдерживала рыдания.
— Не хочу, чтобы весь мир знал о… Это личное.
Он обнял ее и крепко прижал к себе.
— Тише.
Она притихла, прижавшись к нему на мгновенье, наслаждаясь его силой, потом снова зарыдала.
И тут ее осенило.
Это же так очевидно.
Оливия на мгновение отстранилась. Ее нервы были напряжены до предела, и она выпалила:
— Уверена, что информацию распространил твой отец. Он хочет избавиться от меня. Он хочет, чтобы ты женился на ком-то, кто сможет родить тебе ребенка.
Глаза Алекса сузились.
— Ты сама слышишь, что говоришь?
Оливия пытливо вглядывалась в его лицо.
— Ты сказал ему, да? Ты сказал ему, и теперь он знает и…
— Не говори глупостей. Я ничего ему не рассказывал.
— Тогда проболтался один из твоих братьев. Вот почему они приезжали к тебе. Ты рассказывал им о наших проблемах, не так ли?
Он слегка тряхнул ее за плечи.
— Прекрати! Никто ничего не знал, кроме тебя, меня и твоей матери.
Оливия ахнула. Встряска вернула ее к действительности.
— О господи. Прости, Алекс. Не знаю, что на меня нашло.
Она просто испытала какое-то минутное помешательство.
— Понимаю, — сказал он и отошел к окну.
Оливия молчала, чувствуя себя неловко.
— Интересно, откуда все-таки узнали газетчики? Кто-то должен был им сказать. Моя мама так же ошеломлена, как и мы.
Алекс поднял бровь.
— Может быть, кто-то из нью-йоркской клиники проболтался?
— Да, возможно.
Его взгляд стал тяжелым.
— Или твой бывший муж?
Оливия задумалась о такой возможности.
— Да… но почему именно сейчас? Он давно знает, что я вряд ли смогу иметь детей. — Она покачала головой. — Нет. Эрик не стал бы компрометировать себя, — добавила она твердо.
