— Не тебе знать.
— Идемте к директору! — приказывает девушка. — Вы просто хулиганы.
— Мы больше не будем, — растерянно бормочет Юрка.
Пожаловать к директору в сопровождении какой-то девчонки Васе не хочется. Но упрашивать девчонку, чтобы отпустила, тоже нет желания.
Юрка отстал — видно, собрался бежать. Вася перекинул на свое плечо рюкзак, подал товарищу несколько шариков.
— Не трусь, ешь вот… Поругают немного, и все.
— Ну и психология, — иронически заметила девушка.
— Нравится, когда вас ругают?
Вася, сделав вид, что не расслышал вопроса, не ответил. Вот жизнь! Не успел приехать в незнакомый город, не успел устроиться, как уже попал в историю. И всегда у него так получается.
Девушка замедлила шаг, с сочувствием посмотрела в опечаленное лицо Васи.
— Вам нравится, когда вас ругают? — повторила она вопрос.
— Меня всю жизнь ругают, — таким роковым голосом признался Вася, что девушка приостановилась.
Юрка вдруг вскрикнул и сплюнул.
— Отрава, так и знал, отрава…
— Да кто же кожуру ест? — девушка звонко рассмеялась. — Орехи очищать надо.
Она подняла брошенный Юркой орех и очистила зеленую шелуху.
— Теперь расколите и попробуйте.
Но ребятам уже не до орехов. Деревья сада неожиданно поредели. Ребята увидели несколько одноэтажных зданий, окрашенных в розовый цвет, расположенных красивым полукругом. Перед ними алели клумбы с цветами.
— Ну и красота! — Вася указывает на большие розовые бутоны. — Это какие цветы?
— Флоксы. А белые, у которых много лепестков, — хризантемы.
— Хорошо здесь жить. А где же тракторы, комбайны?
— Идемте покажу. Сразу бы сказали, что пришли поступать. Только поздно. О чем раньше думали? Могут не принять.
Прошли мимо учебных корпусов. Налево поле, испещренное следами тракторных колес и гусениц. Посреди поля холм, за ним широкая канава.
— Это учебное поле, а вот машины, — объясняет девушка.
Под длинным деревянным навесом стоят наготове гусеничные и колесные тракторы.
Вася сбрасывает оба рюкзака, спешит под навес. Да, точно такими пашут в его родной деревне. Сейчас тракторы стоят чужие, неподвижные. Только умелая рука может оживить их, заставить тронуться с места и зашагать без устали по бесконечным просторам земли.
— Тракторы, Юрка… — Вася кладет руку на плечо товарища. — Ничего, Юра, мы с тобой не пропадем, не хуже других, и мы когда-нибудь сядем на эти машины.
— А где голубые комбайны? — спрашивает Юра.
И верно, где же они? Ребята оглядываются.
— Чудак ты, — находит ответ Вася, — их же мало, передали в МТС озимь поднимать.
Юрка не знает что такое «озимь поднимать».
— Смотри, она, наверно, про орехи рассказывает, — толкает он Васю.
Девушка говорит что-то женщине в соломенной шляпке. Потом они вместе направляются к ребятам.
Глава пятая
ГАЛИНА АФАНАСЬЕВНА
В незнакомую комнату входить всегда как-то страшновато: разбегаются глаза, ждешь чего-то неожиданного. Женщина в шляпке пока ничего не говорит, предлагает сесть на диван. Она идет по цветной дорожке к столу и снимает шляпку. Приветливые глаза успокаивают Васю.
— Давайте знакомиться. Я замполит училища Галина Афанасьевна Федорова.
Вася удивленно смотрит на Галину Афанасьевну. «Какой же из нее замполит? — думает он. — Чуть старше меня — и уже замполит. Ее и слушать ребята не будут».
— Главное — попасть в хорошее училище, — говорит он. — А ваше хорошее?
— А разве есть плохие?
— Бывают, — неопределенно отвечает Вася, разворачивает газету и подает ее замполиту. — Панька Рогачев — мой друг. Читали про него? Попади он в плохое училище, никогда бы не стал знаменитым.
— Предположим так, — серьезно говорит Галина Афанасьевна, — но ведь не все из нашего училища стали такими, как Рогачев. Может быть, еще зависит и от самого себя, как думаешь?
— Это понятно. Только я знаю, раз Панька стал у вас знаменитым, я ему ни в коем разе не уступлю. — Помолчав, Вася искоса взглянул на Юрку. Потому что я понял жизнь, специальность тракториста мне позарез нужна. А то как без рук…
— Ну, а ты, Юра, понял жизнь?
Юрка настороженно прижимает лежащий на коленях рюкзак и вдруг выпаливает одним духом:
— Не хочу я в школу!
— Не верьте ему! — возмущается Вася. — Он сам не знает, чего хочет.
Замполит выходит из-за стола, кладет на пол Юркин рюкзак и садится рядом.
— Куда же ты думаешь поступать?
— В геологическую партию.
— Зачем же к нам пришел?
— Он привел.
— И хорошо сделал, — Галина Афанасьевна кладет руку Юре на плечо, подожди хмуриться, давай себе представим: вот ты приехал в геологическую партию… «Где работал?» — спросит начальник партии. — «Нигде». «Сколько классов окончил?» — «Семь». «А что ты умеешь делать?» — «Ничего… То есть могу камни таскать, и то маленькие». «Нет, — скажет начальник партии, — не подходишь. Камни у нас машины возят. Езжай-ка домой, поучись в техникуме или специальной школе ФЗО, тогда милости просим». И поедешь ты обратно домой не солоно хлебавши. Выходит, Вася, действительно, понял жизнь, а ты, Юрий, нет.
Вася улыбается: «Ага, видишь, я прав».
— Ты комсомолец?
— Что вы! — Юрка удивляется.
— Все равно придется подчиниться большинству. Я и Вася Бугрин «за».
Ничего нет труднее для Васи, чем писать биографию. Мало того, что писать надо чернилами, еще надо думать, о чем писать. Отец и даже Гриша говорили, что у него «каракули». Дрожащей рукой Вася нацарапал: «Моя автобиография». Ну и перо Вася с отчаянием поглядывает то на Юрку, то на Галину Афанасьевну. Перо скрипит, буквы непослушно прыгают, проваливаются за линию, клонятся то в одну, то в другую сторону.
