Жизнь, театр, кино - [168]

Для них нужна особая книга, которую я назвал бы: "Малый театр, его актеры и их жизнь в искусстве".

Все эти события требуют размышлений и раздумий...

Эту же книгу я хочу закончить воспоминаниями о замечательном советском режиссере, добрейшей души человеке - Леониде Давыдовиче Лукове, который так рано и неожиданно ушел, оборвав свою работу на полуслове.

Лукавов и ”Васса Железнова”

Последним спектаклем "Васса Железнова" были закончены в городе Горьком гастроли Малого театра.

Начинался июль. Трудный сезон 1953/54 года уже позади, и все актеры театра уезжали в отпуск. Лишь наша группа поехала на пристань и начала грузиться на пароход. Мы отправлялись в Кинешму, где нас с нетерпением ждал режиссер Л. Д. Луков со своей группой, чтобы начать натурные съемки "Вассы Железновой".

В кинематографический вариант пьесы, который написал Луков, были введены дополнительные сцены в городе на натуре, что, на наш настороженный взгляд (мы очень боялись резкого вмешательства кино в органически и крепко сделанную пьесу Горького), делать не надо было, но все оказалось верно и очень интересно. Раздвинутые сценарием рамки места действия (пьеса разыгрывается, как известно, в одном павильоне - комнате Вассы) давали возможность актерам шире выразить характеры своих героев. Предложенные режиссером Луковым обстоятельства этому способствовали.

После веселой, но суматошной погрузки, - она была хлопотлива главным образом из-за вещей В. Н. Пашенной, которая, вечно недосчитывая чего-то из своих многочисленных сумочек, чемоданчиков и обязательно что-нибудь теряя, начинала охать. А когда ее успокаивали, что "все найдется", она, шумно вздыхая, бодро говорила: "Да ничего, наплевать, не ищите - я гусар! Я люблю рисковать!".

Но риска особенного не было, все быстро находилось, за исключением, пожалуй, одного случая, когда пропал чемодан и его искали всюду; наш "Фигаро" - всегда спокойный и расторопный Ю. Бернар специально вернулся в гостиницу. Чемодан нашли нескоро: оказалось, что Вера Николаевна на нем сидела, охая о пропаже. Наконец раздался долгий и тоскующий, как крик сирены, пароходный гудок.

Все сразу успокоились, стали сосредоточенно тихи. Вероятно, так бывает, когда физически ощущаешь, что жизнь двинулась куда-то вперед, в неизвестное. Может быть, в эту минуту мы проверяем ушедший день и готовимся к новому.

Было много платков, которыми махали и вытирали глаза. Нас провожала большая группа друзей из зрителей, которых мы успели приобрести за дни гастролей.

Ехать-то было недалеко, всего одна ночь дороги, но, по русскому обычаю, все плакали, будто расставались навечно.

Второй раз гудок прогудел хрипло, но заносчиво, - он как будто торопился возвестить всем, что пароход, носящий имя нашего собрата Александра Пирогова, отчаливает от земных берегов и начинает свой медленный, но верный ход по красивейшей реке России.

Кто-то затянул песню, ее подхватили, и все тихо хором запели:

Выдь на Волгу: чей стон раздается Над великою русской рекой?

Этот стон у нас песной зовется...

Наступило удивительное спокойствие, шум города исчез, будто утонул за бортом, в зеленой расходившейся складками упругой волне.

Темнело, лилово-малиновые тучи тянулись по горизонту над лесистыми берегами, предвещая ветер.

Облокотясь на борт, мы, тихо покачиваясь, смотрели усталыми глазами вдаль и блаженствовали - уже не надо было торопиться в театр, не надо лаком наклеивать на лицо усы и бороды; впереди - законный отдых. Но странное дело, когда пассажиры, окружавшие нас, спрашивали, куда мы едем: "Наверное, в Щелыково, к Островскому в именье, отдыхать?", -мы качали головой, а Вера Николаевна, уже успокоенная и умиротворенная (даже немного разомлевшая), обмахиваясь, как веером, газетой, в которой ее хвалили, говорила:

- Ну что вы, что вы, когда же актеры отдыхают, - едем сниматься в Кинешму.

- В чем же, уважаемая, вы снимаетесь? - спрашивал немного охмелевший, в войлочной шляпе и шлепанцах на босу ногу сутулый человек.

- В "Вассе Железновой". Вот все мы, - и она сделала широкий жест, как бы знакомя с актерами. - Вот наша талантливая молодежь - Екатерина Еланская, это дочь Клавдии Еланской из Художественного театра, - знаете, которая так замечательно играет Катюшу Маслову в "Воскресении". Вы видели?

- Да! Да! Как же, уважаемая, - неуверенно сказал собеседник. - А это кто же будет, - он указал на Сергеева, который в кругу молодежи что-то так весело рассказывал, что все хохотали, - это он какой-нибудь анекдотик "скабриозный" отчудил, хе, хе, забавно послушать!

- А! - сказала Пашенная. - Это мой ученик, он очень способный молодой актер, но, кажется, уже немного того... Навеселе! Что-то уж очень возбужден, - и, покачав головой, сокрушенно добавила: - Любит, знаете ли... иногда...

Собеседник быстро прикрыл рот рукой и, отодвинувшись от Пашенной, очень проникновенно сказал:

- Уважаемая! А кто же это не любит! Даже наш корабль и тот - вы присмотритесь только - тихо вальсирует! Вы скажете - это от волны... Нет! От благодати, которую воспринял человек, его ведущий! Да-с!

Действительно, мы только сейчас заметили, что наш "корабль", как его назвала войлочная шляпа, странно покачивался из стороны в сторону. Нос не был, как ему полагалось, направлен на одну цель, а в ритме "раз - два -три" менял свое положение ежесекундно, отклоняясь то вправо, то влево. От этого, как справедливо заметил наш собеседник, казалось, что пароход танцует, как слон в цирке, переступая с ноги на ногу и помахивая хоботом.