Жизнь с нуля - [40]
Насардин проснулся примерно часом позже.
Я слышал негромкий разговор. Пакита и Насардин старались меня не разбудить, но они не умели говорить совсем тихо, как все, у кого никогда не было необходимости шептаться.
А сейчас я очень убедительно разыграл пробуждение: раз-другой вздохнул, шевельнулся, кашлянул и, моргая, открыл глаза.
– А, вот и он! – сказала Пакита, словно я вернулся из путешествия.
И добавила:
– Как ты спал, зайчик?
И еще:
– По крайней мере, Насар тебя не разбудил?
Я промычал что-то невнятное.
– Вот видишь! – строго сказала Пакита, обернувшись к Насардину. – Говорила я тебе, не надо было так шуметь!
Насардин предложил сварить мне кофе, а я, не краснея, заявил, что утром пью только чай. Это была наглая ложь, но человеческий организм нельзя без конца испытывать на прочность, всему есть предел.
Мне заварили чай в пакетике, который я выпил, с трудом удержавшись от гримасы: напиток, похоже, был настоян на сене. Но уж лучше такой чай, чем кофе Насардина.
Пакита была в старом халате, накинутом поверх пижамы в оранжево-черную тигриную полоску. Она держала в руках кружку с горячим шоколадом и время от времени тихонько дула на него, чтобы скорее остыл. Вид у нее был озабоченный.
– Я долго думала… – начала она.
Этот факт был достаточно необычным, чтобы привлечь мое внимание.
Она взглянула на меня, и я понял: она хочет что-то сказать, но не решается.
– Не хотелось бы ляпнуть глупость…
Затем:
– Вчера вечером мне пришло в голову…
И еще:
– Но все же… Это не такая вещь, чтобы ее можно было просто сболтнуть, понимаешь?
Она поджала губы, покачала головой. Потом посмотрела на Насардина, и я подумал, что они как две рации, настроенные на одну волну. Она произнесла вполголоса:
– Скажи ему ты.
Насардин сел за стол, налил себе остаток густой темной жижи из кофеварки, откашлялся, потом долго тер свой плохо выбритый подбородок.
Некоторое время я смотрел на него, затем спросил:
– Ну, что?
– Ну, Пакита тут подумала… В общем, она говорит, что… Эта версия не хуже любой другой… Так что тебе не стоит…
– Ты скажешь, в чем дело, или нет?
Насардин покачал головой, поджал губы, разгладил усы, набрал воздуха в грудь и…
– Твой отец на самом деле не твой отец! – выпалила Пакита.
Немая сцена.
– Что? – спросил я наконец.
Она смущенно взглянула на меня, словно заранее извиняясь.
– Слушай, я сказала просто так, я ведь ничего не знаю…
Затем:
– Потому что насчет матери всегда можно сказать точно, а вот насчет отца…
И еще:
– Но это, конечно, полная чушь. Не стоило мне…
И еще:
– С тобой все в порядке, зайчик?
– С тобой все в порядке? – словно эхо, повторил Насардин.
Я был оглушен, парализован, нем, сидел раскрыв рот и смотрел в пространство остановившимся взглядом. Все признаки классического состояния шока. Не хватало только тоненькой струйки слюны, вытекающей изо рта, но вскоре она должна была появиться. Звуки доносились до меня, точно сквозь метровую толщу воды. Я услышал, как Пакита жалобно простонала:
– О-ля-ля, не надо было ничего ему говорить!
Затем:
– Ты должен был мне сказать, чтобы я ему не говорила!
И еще:
– О-ля-ля, ну что я за бестолочь!
– Все будет хорошо, – сказал Насардин.
– Да нет же, посмотри, он не шевелится!
Я действительно перестал шевелиться, но продолжал размышлять.
Я услышал голос отца, доносящийся из глубин прошлого, и ласковые прозвища, которыми он меня награждал: «сукин сын», «ублюдок»… Ну конечно! Он не считал меня своим. Я был сыном кого-то другого. Этим же объяснялась и его манера высказываться о моей матери – «эта чертова…», и уничижительные отзывы о самом себе – «кретин несчастный», «придурок»…
Пакита сделала правильный вывод: я не умер потому, что не был сыном своего отца. Я родился от неизвестного человека, и во мне не было ни капли крови тех, кого ошибочно считали моими предками, а значит, я не мог унаследовать их злую судьбу. Все просто.
Я встал, хотя ноги у меня слегка подкашивались.
Пакита посмотрела на меня, вид у нее был подавленный. Я обнял ее, прошептал ей на ухо: «Спасибо» – и налил себе чашку кофе, сваренного Насардином; в такой ситуации мне требовалось принять внутрь высокотоксичный препарат.
Памятка
– Считать неопровержимым фактом, что я не сын своего отца, и не делать из этого драму, поскольку не я один такой, и это еще мягко сказано.
– Признать, что я, ошибочно считая себя его сыном, всю жизнь имел глупость верить, будто умру в тридцать шесть лет.
– Из сказанного выше следует, что:
а) Я никогда ничего не планировал на долгий срок (перестать терзать себя мыслями о Жасмин).
б) Я не хотел иметь сына, чтобы не обрекать его на такую же горькую судьбу, как моя, и на раннее сиротство. Последний пункт применим и к дочери, а это значит, что я не хотел детей вообще.
в) В общем и целом я профукал свою жизнь.
– Перестать ужасаться при мысли о том, сколько раз в юные годы я был на краю гибели, когда безрассудно рисковал жизнью, думая, что не рискую ничем, а на самом деле…
– Принять к сведению, что вся моя жизнь была основана на чудовищной лжи:
а) Я не был сыном своего отца, который это знал.
б) Однако, не желая говорить мне об этом, заставил долгие годы, вплоть до вчерашнего дня, нести тяжкое бремя родового проклятия, которое не имело ко мне никакого отношения.
Переживший семейную трагедию мальчик становится подростком, нервным, недоверчивым, замкнутым. Родители давно превратились в холодных металлических рыбок, сестра устало смотрит с фотографии. Друг Ярослав ходит по проволоке, подражая знаменитому канатоходцу Карлу Валленде. Подружка Лилия навсегда покидает родной дом покачивающейся походкой Мэрилин Монро. Случайная знакомая Сто пятая решает стать закройщицей и вообще не в его вкусе, отчего же качается мир, когда она выбирает другого?
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
Продолжение "Новых миров". Контакт с новым народом налажен и пора домой.
Главная героиня книги – Катя – живет в Москве и в отличие от ее двоюродной сестры Марины не находится в постоянном поиске любви. Она ищет свое потерянное детство, ту зону эмоционального комфорта, где ей было лучше всего. Но любовь врывается в ее жизнь сама, не давая права на раздумья.Эта книга настолько многогранна, что почти любая женщина найдет в ней близкую только ей сюжетную линию. Тут есть истории настоящей любви и настоящего предательства. Есть недопонимание между главными героями, та самая недосказанность, свойственная многим людям, когда умом понимаешь, что нужно всего лишь спросить, настоять на объяснениях, но что-то нам не дает это сделать.Автор умело скрывает развязку, и концовка ошеломляет, полностью переворачивает представление от ранее прочитанного.
«Мир таков, каким его вколачивают в сознание людей. А делаем это мы – пиарщики». Автор этого утверждения – пофигист Мика – живет, стараясь не обременять себя излишними нормами морали, потому что: «Никого не интересует добро в чистом виде! А если оно кого и интересует, то только в виде чистой прибыли». Казалось бы, Мика – типичный антигерой своего времени, но, наравне с цинизмом, в нем столько обаяния, что он тянет на «героя своего времени». Так кто же он – этот парень, способный сам создавать героев и антигероев в реальности, давно ставшей виртуальной?
Автор — член Союза писателей России — побывал в Армении и Азербайджане, Тбилиси и Дубоссарах, Чечне и Осетии. Был под обстрелами и в заложниках… Что толкает человека к преступлению? Каковы истоки обоюдного национального озверения? Какова душа дьявола? Ответы на эти вопросы дает В. Логинов в своих лучших рассказах и очерках. "Ад криминала" — увлекательная книга о современной России, ее преступниках и героях.