Жизнь с головой 2.0 - [7]

Вот такой хулиганский, бандитский подход. Я его не понимал. Поначалу задавал вопросы «зачем, ведь можно по-другому, есть ещё и другой мир». На меня смотрели как на глупого ребёнка, дескать «подрастёшь ― поймёшь». Через некоторое время им надоело это слушать, потому что вопросов я задавал всё больше, и они становились более подковыристыми ― я «залезал им под вену». Они мне начали предъявлять претензии, что «может ты вообще не нашего рода, пальцем деланный, у тебя кровь нечистая?».

В их картине мира это не укладывалось. У меня и мама и папа восточные, помесей нет. Это сейчас моё поколение начинает смешиваться. А у меня вроде как «чистая» кровь. Такие рассуждения я воспринимаю как бред сумасшедшего, но для родственников это было важно. Их поражало, что как это так, «чистокровный наш курд-езид так рассуждает, больной что ли!»

Я понял, что мои идеалистические юношеские рассуждения вообще не принимаются. Мои слова уходят в пустоту, понимания нет. В какой-то момент стало понятно, что так продолжаться не может, ловить мне с ними нечего. Понимания нет, общих целей тоже. Бандитствовать и заниматься хулиганством я не хочу. Вступать в группировки тоже не собираюсь. И огородился полностью.

Поначалу были какие-то звонки с подколками: «Да что это происходит, ты нас забыл, мы же все братья и родственники, кто тебе в трудную минуту поможет? Думаешь, тебе помогут твои русские друзья? Опять же на помощь придут родственники. Ты сам первый прибежишь к нам». На что я отвечал, что «даже если буду умирать с голоду, жрать ковролин, то никогда к вам за помощью не приду».

Но это я уже говорил в более сознательном возрасте, когда окончательно улетучились все рамки и страхи, что «это же старшие братья, нельзя с ними так разговаривать, родственники осудят!». Я уже не боялся, что мне наваляют за «грубость старшим». Поэтому, когда стал постарше и независимее, мог позволить себе говорить всё, что думаю. Про царящее лицемерие, когда  выгодно что-то получить взамен. Про эти «кровные родственные связи», которые выеденного яйца не стоят и цена им две копейки.

Это их окончательно отморозило. Когда такой же диалог повторился несколько раз, мне приклеили ярлычок, что я «обрусевший предатель». Что меня уже можно не воспринимать как «составляющее семьи». Что я потерян для них. После этого от меня отвязались и перестали куда-то приглашать.

Единственный человек, с кем я общаюсь из родственников ― это мама. Я испытываю к ней уважение за то, что она меня вырастила, посвятила мне свою жизнь, и одна воспитывала. И её мнение на меня влияло еще какое-то время. Она меня иногда отправляла к родственникам, что «вот это близкие родственники, вы вместе росли, сходи на свадьбу», или же «у них ребёнок родился, ради меня сходи». Я приходил, и меня прямо выворачи-вало от этих наигранных ритуалов и демонстративного бравирования деньгами, когда разбрасывают пачки купюр. Это обезьянье поведение меня всегда бесило.

Всё популярнее становится негритянская музыка. Золотые цепи, дорогие машины. Это обращение к самым низменным формам человеческого поведения. Если это находит такую поддержку, то можете оценить масштабы «бабуинизации». Доля не человеческого, а обезьяньего внутри самого цивилизованного человеческого сообщества. Получается так, что рассудочное поведение носит вынужденный характер.

Сергей Савельев — профессор, доктор биологических наук.

Потом я мог уже для себя всё разъяснить и смотрел на это поведение с позиции «обезьянки развлекаются, эволюция запоздала». А на тот момент, отторжение у меня было на грани ненависти. Когда это всё выплеснулось в виде моих ответных претензий родственникам, то я окончательно перестал с ними общаться, и они со мной тоже.

Меня окончательно списали со счетов, когда набил небольшую татуировку на шее. В этот момент они посчитали меня уже абсолютным фриком. Что я наплевательски отнёсся ко всему роду, племени и вере.

После моего вопроса: «А что, бухать, глушить наркоту и грабить ― это вере и роду не противоречит? А набить татуировку ― это уже конец света?» ― окончательно разорвались все «родственные узы».

Друзья-наркоманы

Лет в шестнадцать мне стал ближе менталитет русских ребят с метро «Коньково», где прошла моя юность.

У них было хоть какое-то позитивное отношение к жизни: спорт, футбол, рыбалка, девицы, институт и работа. Мечта забраться по карьерной лестнице, заработать побольше денег. Но мечты так и остались мечтами. На деле, после учёбы, все пригрелись на средних работах, женились и родили по парочке детей, и им перестало быть интересно всё остальное. Свободное время проводили, бухая на лавке с друзьями, а кто-то ещё и покуривал травку. На этом уровне остались и сейчас.

Первое время мы были на одной волне, мечтали о девушках и красивой жизни. Очень жёстко критиковали взрослых, которые забили на свою жизнь и бухали. Или среднее поколение, которое стало наркоманами. Были идеалистами. Мы обсуждали, что «зачем они забили на себя, молодые и энергичные, могли бы чем-то заняться, мы такими уж точно не будем!»

Мы были эдакими «мечтательными пастухами», которые всегда обсуждали, до мельчайших подробностей, кто как будет жить, когда разбогатеет, у кого какая будет машина, какой дом, какие девуш-ки. Нас не покидали идеи как быстро срубить бабла, мы придумывали разные схемы, как это сделать быстро и по-лёгкому. Были молодыми ребятами, активно фантазировали, очень хотелось денег.