Жизнь-река - [17]

В 10.40 прохожу красный бакен № 129. К левому берегу прилепились дачи. Проплываю мимо огромных куч песка. Возле них два погрузочных крана. К правому берегу притулился землесос.

Течение быстрое. Солнце парит. Кучи облаков скапливаются всё плотнее. Прохожу под ЛЭП. Знакомый уже РТ «Свежий» стоит под погрузкой песка на баржу. Работает кран. Рядом с ним ещё две баржи. Опасно проходить в непосредственной близости от них. Брёвна, деревья, доски, плывущие по реке, засасываются водоворотом течения под днище баржи, выбрасываются позади. Нередки случаи, когда под стоящие баржи течение затягивает лодки. Чтобы избежать их печальной участи, отгребаюсь подальше. Прохожу дачный поселок Почта и столб с километровой отметкой 765. На берегу полно рыбаков, отдыхающих дачников. Изводят вопросами.

— Эй, мужик! Откуда плывёшь?

— И далеко направился?

— А когда из Новосибирска вышел?

— Какая цель плавания? Научная?

Как хочется поскорее уйти от задолбанной цивилизации, от людской толкучки. Поближе к первозданной и нетронутой природе. Туда, где как в сказочной поэме великого поэта А. С. Пушкина:

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит;

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей…

Да и есть ли вообще сейчас на планете нетронутое человеком место? Горячий патриот сохранения лесных богатств доктор биологических наук, организатор создания заповедников в нашей стране, охотовед и писатель Феликс Робертович Штильмарк в своей замечательной книге «Лукоморье. Где оно?» тоже задает читателю этот вопрос. Его книга с дарственной надписью и автографом — одна из самых дорогих мне в моей домашней библиотеке. Она во многом подтолкнула меня поискать свое заветное Лукоморье. Найду ли я его?

Ландшафт меняется быстро. Вот лесистый берег сменился густым тальником. За ним плёс. Опять лес. Изгиб реки и за поворотом справа поблескивают крыши большого села Дубровино.

Располагаюсь на мысе, вытоптанном сапогами рыбаков, под высокими берёзами. Много сушняка для костра. Огонь развожу без труда. Ставлю на костёр ведро с водой. Сегодня в меню суповой набор «Горох с мясом», геркулесовая каша с растительным маслом и кофе с молоком. Чтобы утром не тратить время на приготовление завтрака, с вечера заправляю термос и котелок. Поставил палатку, сложил в неё ценные вещи: бинокль, планшет с картами и дневником, фонарь, радиоприёмник, сумку с туалетными принадлежностями, рюкзаки с одеждой и провиантом. Проверил лодки, крепления катамарана. Всё готово к завтрашнему раннему отплытию.

Вечер тёплый, тихий. Спать не хочется. Комары не докучают. Из кустика неподалеку выпорхнула серая неприметная птичка. Так и есть: на веточке, как шарик, прицепилось гнёздышко. Не удержался, заглянул: пяток коричневатых, в крапинку, яичек лежало в нём. Поскорее, чтобы не остыли, отошёл от гнезда. Птичка тотчас вернулась в него.

Прохаживаясь бесцельно по травянистой поляне, вспугнул с гнезда утку. Ошалело крякая, она унеслась в сумерки леса, но вскоре просвистела крыльями, возвращаясь, сделала круг над поляной и улетела. Я поспешно отступил и теперь сам вздрогнул испуганно: с шумом и громким кряканьем взлетела другая утка. Потом ещё одна, ещё… Я брёл по густой осоке кочкарника, и кряквы тяжело и неохотно взлетали из–под ног. Охваченный азартом, я уже специально ходил в разных направлениях, поднимая на крыло сидевших на гнёздах уток. Никогда не пробовал утиных яиц. Разбил пару штук для пробы: не засиженные ли? Нет, без кровяных прожилок и прочих признаков зародышей. С каждого гнезда взял по два–три яйца и принёс к костру. Он ещё не совсем потух На красных угольях вода в ведре быстро вскипела. Я осторожно сложил в кипяток утиные яйца и скоро они были готовы. Какие в них ярко–оранжевые желтки! И на вкус просто великолепны!

Эта история с утиными яйцами, когда я раздвигал высокую осоку в поиске гнёзд, напомнила мне другую. Ту, как я, шестилетний, вместе с матерью раздвигал крапиву, полынь, лебеду вдоль забора Тогучинского элеватора, искал гнездо курицы. Утиные гнёзда я искал из любопытства, в праздном безделье на одиноком берегу. Куриное гнездо несушки, надумавшей втихомолку вывести цыплят, я надеялся найти, подгоняемый голодом.

А было так…

Пока отец бил проклятых фашистов, пил трофейный шнапс и закусывал его американской тушёнкой, мы с матерью голодали в селе Буготак Тогучинского района. Жили мы в маленьком домишке у тётки Поли — сестры отца. В самом начале войны получила она похоронку на Фёдора Цыганенко, или как говорила тётка Поля: «На свово мужа Федьку». Остались без отца трое ребятишек: семилетний Витька, Райка пяти лет и Петька трёх годиков.

Моя мать из новосибирской маленькой комнатушки, что в доме 14 на улице Коммунистической, перебралась в Буготак к своей золовке. В деревне было легче прокормиться в то голодное время. Вдвоем они сажали картошку, запасали в зиму овощи. Впрягались в оглобли тележки на железных колёсах и тащили домой воз с дровами и сеном. В один из таких изнурительных дней моя мать, возвратясь с покоса, случайно нашла в ящике комода фотографию. На ней разлюбезный муженёк в лейтенантской форме и красивая женщина в модной шляпке запечатлены сидящими как два голубка: голова к голове. Будто кипятком мою мать ошпарило: кто такая? Неужели…? Надпись на обороте развеяла все сомнения: «Любимому Грише на долгую память. Люблю. Целую. Твоя Аглая. Не забывай, пиши. 15 июня 1941 года.» И далее за многообещающим признанием подробный адрес.