Жизнь, прожитая не зря - [15]

— Где его вещи? Давай их тоже сюда. Куда вышел?

— Н-не знаю.

— Нижние койки откинь. Быстро.

Долговязый тем временем осмотрел багажную нишу у потолка, но ничего там не обнаружил.

Шатаясь, держась левой рукой за голову, Сергей кое-как привстал на ноги. Правой ухватился за край койки и попытался её приподнять. Однако ослабевшая рука дрогнула, и койка с лязгом упала обратно.

— Погнал что ли, сука?! — рявкнул молодой и занёс руку для удара.

— Я… я сейчас, — едва слышно пролепетал Сергей, замерев от ужаса.

Чеченец нетерпеливо откинул её сам. В багажной нише лежал чемодан и рюкзак. Взгляд его хищно сверкнул.

— Я же сказал: всё выкладывай! Обмануть хотел?! — заорал он с исступлением и со всего размаха ударил Сергей ногой в живот.

Тот рухнул на пол. Судорожно хватая ртом воздух, держась обеими руками за разрывающийся от боли живот, он громко хрипел и беспомощно корчился в ногах бандитов.

Молодой чеченец от вида этого окровавленного, полуживого человека пришёл в неистовство и, рыча ругательства, с яростью пинал ногами распростёртое перед ним тело.

— Сука! Б..! Ишак!

Наверное, он забил бы Сергея до смерти, но старший вдруг крепко схватил его за руку и громко, властно произнёс что-то на своём языке. Молодой, взвизгнув от бешенства, ударил ногой ещё раз и нехотя отпрянул назад, к двери, дыша тяжело, кося на изувеченного им человека налитым кровью, дурным глазом.

Старший деловито вынес в тамбур отнятые вещи. Сумку и чемодан раскрыл тут же, при тусклом свете едва горящих под потолком ламп, бегло осмотрел их содержимое. Деньги аккуратно пересчитал и засунул в карман, усмехнувшись довольно.

Затем он вернулся назад, в купе, тщательно обыскал Ахмеда, после чего приказал ему снять часы, дублёнку и показать шапку. Часы тоже сунул в карман, дублёнку небрежно бросил в тамбур, на стоявшие там вещи, а шапку вернул, убедившись, что она не норковая. Пробурчал что-то молодому, стоявшему молча, неподвижно. Тот кивнул.

Потом старший бандит нагнулся к лежащему на полу без сознания Сергею, обшарил и его, снял наручные часы, перепачкав при этом руки в крови, матерно выругался и брезгливо вытер их об его одежду. Молодой в это время поднял пистолет и, целя прямо в помертвелое лицо Ахмеда, скалил зубы и бешено раздувал ноздри. Рука, державшая оружие, нервно подрагивала, палец елозил по спусковому крючку, и Ахмеду с ужасом казалось, что он вот-вот на него нажмёт.

— На колени, ишак! Проси, чтоб я тебя не убил, — гавкнул молодой чеченец.

Ахмед безвольно сполз с койки вниз.

— Не надо… Пожалуйста… Я ведь сам всё отдал… Я не обманывал. Смотри, там ещё сумка есть, — лепетал он, не помня себя, и вытащил из щели между багажным отделением под койкой и стеной вагона незамеченный бандитами пакетик лейтенанта.

Старший жадно схватил протянутый пакет, раскрыл его. Но тут же брезгливо сморщился и высыпал содержимое на столик: буханку хлеба, запечатанную пачку чая, полпалки копчёной колбасы, кусок сыра и несколько варёных яиц. Ничего, кроме еды, в нём не было.

— Сожрёшь это сам. Я тебе разрешаю, — бандит усмехнулся криво. — А теперь сюда смотри, — и его лицо снова сделалось жестоким, властным. — Если чё — скажешь, что вы сами набухались и помахались между собой. Понял? — голос его был негромким, ледяным.

— Понял.

После этого старший чеченец вышел из купе и, не глядя больше на избитых, едва живых людей, принялся возиться в тамбуре с награбленным добром, перекладывая его поудобнее. Потом подхватил чемодан и понёс его к выходу.

Молодой на некоторое время остался с жертвами наедине. Ахмед по-прежнему стоял на коленях, опустив голову на грудь. Челюсть распухла, онемела, и красный отёк медленно наползал на скулу.

Бандит шагнул к лежавшему без движения Сергею, захохотал гортанно и, продолжая держать пистолет в правой руке, левой вдруг неожиданно расстегнул брюки и принялся сосредоточенно на него мочиться. Ахмед отпрянул в строну. Но тот мигом перевёл струю ему прямо в лицо. Дагестанец задрожал всем телом и, всхлипнув, попытался отвернуться.

— Рожу не убирай! — мгновенно рассвирепел мучитель, взмахнув пистолетом. — Пристрелю! Не понял, тупорылый: я — твой хозяин!

Моча обильными парными струями текла по волосам и лицу Ахмеда, разливаясь по спине и груди. Чеченец от этого пришёл в дикий восторг и снова громко заржал:

— Ва-ха-ха! Ва-ха-ха-ха-ха! — вопил он с исступлённо, поводя струёй из стороны в сторону так, чтобы облить дагестанца с ног до головы.

Наконец, он стряхнул последние капли, застегнул ширинку, смачно харкнул в лицо своей жертве, выругался и вышел из купе.

Ахмед продолжал стоять на коленях, не в силах даже пошевелиться. Отупевшим, невидящим взглядом смотрел в пол. Тёплые струйки продолжали стекать по подбородку вниз, капали на руки, на грудь. Ахмед чувствовал себя животным, приведённым на бойню, но отчего-то недорезанным садистом-мясником. Он заревел, завыл во весь голос от бессильного унижения:

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!!!!!!!!!

Сергей в этот миг приоткрыл глаза, глянул мутно, вяло и бестолково завозил руками по полу. Затем приподнял кое-как вялое бессильное тело и пополз к койке. Ухватился руками за её край, попытался взобраться, заползти на неё. Залез, наконец, кое-как, застонал глухо, склонил голову на бок и выплюнул изо рта обильный сгусток крови.