Жизнь после смерти в изложении Джерома Эллисона - [5]

«Обстоятельства, действующие на основе низших принципов, устанавливаются высшими факторами, неподконтрольными этим низшим принципам». И снова: «Чем более неосязаема материя в диапазоне этой иерархии, тем более она значима». И опять: «Я критикую все редукционистские и механистические программы, основанные на идее, которая связывает высшее знание с низшим уровнем Вселенной». И ещё: «Принцип разумности не является завершающим принципом или тем наивысшим уровнем бытия, который управляет существованием всего живого. Остаются ещё мощь и возможности и для более высокого принципа — принципа ответственного выбора». И снова: «Существует многоступенчатая иерархия бытия, которая ведёт всё дальше, к более значимым уровням. Каждый более высокий уровень менее осязаем, чем уровень, лежащий ниже его и более утончён. Чем больше мы познаём эти неосязаемые уровни, тем глубже и надёжнее мы проникаем в сущность жизни и человека». И опять: «Необузданный принцип расчленения на детали, присущий механистической науке, разрушает наши знания о тех предметах, которые мы больше всего стремимся познать. Он даёт нам мир, сложенный из кусочков материи в движении, в которых никто не живёт». И ещё: «Наша теория должна признать те пути, по которым мы переходим из нашего телесного воплощения в физической форме к вживанию и проникновению в иные — тонкие и неосязаемые — плоскости бытия».

Теперь вы поняли, что всё, что я пытался сделать в этой главе, — это изложить основные доводы, которые могут помочь лучше понять неосязаемый, но реальный мир. И делал я это, используя только язык и понятия современной науки. Это вовсе не значит, что я хоть на минуту считаю современную науку во всём правой. Позитивистский материализм современной науки сделал её совершенно бесполезной для подлинных нужд человека. Слишком большая часть нашего научного истеблишмента оказалась в руках посредственных людей, завоевавших себе некоторый престиж тем, что им удалось взгромоздить высокую башню со шпилем на маленьком клочке земли, не имея при этом ни настоящих знаний, ни вдохновения, ни проницательности. Настоящие пионеры научной мысли, конечно, скроены не по этой мерке.

Я убеждён, что истинные философы среди учёных последуют за Полани, вновь обратят своё внимание на те неосязаемые сферы чистой энергии мысли, которая формирует нашу Вселенную, и таким образом снова восстановят науку в её подлинном назначении — вести за собой человека и быть ему наставником.

В таком случае, могут меня спросить, почему же, имея столь невысокое мнение о современной науке, вступительную главу этой книги я отлил в форму её языка и способа рассуждения? Все приведённые мной сведения о вибрациях, волновых явлениях, об эволюции, развитии личности и прогрессе человеческой культуры были научными данными. Использованные мной примеры также были научными. Авторитеты, на которые я ссылался и которых цитировал, принадлежали к учёным. Единственный философ, которого я цитировал, является ведущим философом науки.

На это есть своя причина. Каждая эпоха должна говорить языком своего времени. Наш век — век материалистической науки. Лично я убеждён, что через достаточно протяжённый исторический отрезок времени многие из наших сегодняшних торжественно принятых гипотез окажутся такими же смехотворными, как и дебаты средневековых схоластов о том, сколько ангелов может уместиться на острие иглы.

И тем не менее это язык двадцатого века. Мы были воспитаны на нём. Наш словарь, наши мысли пропитаны им. Если мы хотим объяснить что-то друг другу, мы обязаны употреблять именно этот язык, как наиболее нам всем понятный. Я очень хочу сообщить вам то, что знаю о жизни после смерти. И поэтому я тщательно избегал говорить языком тех специальных терминов, который уже существует для описания «потусторонних», менее осязаемых, чем наш, миров.

Однако мы должны уяснить себе, что наш словарь и наш нынешний язык вовсе не единственное средство взаимодействия с исполненной значения реальностью. Если мы поверим на слово науке, то Земле уже пять миллиардов лет, а человеку — два миллиона. Значит, человек появился достаточно поздно в процессе эволюции. Мы в нём «вновь пришедшие». Я хочу подчеркнуть, что появление человека с самого начала было связано с проецирующимся в будущее космическим созидательным принципом, с великим процессом эволюции сознания. Человек никогда не прекращал бороться за расширение своего осознания того всеобщего целого, в котором он живёт и существует. Основные моменты реального вовлечения человека в этот всеобщий процесс (его развитие из клетки до эмбриона и далее в период внутриутробной жизни; затем физическое и духовное развитие через младенчество, детство, юность во взрослого социально ответственного человека; неясное ощущение существования иных состояний жизни — вне биосферы Земли; редкие, но незабываемые прямые интуитивные «проникновения» в высшую форму жизни) не изменились.

Наше современное понимание форм жизни за пределами биосферы, я думаю, оставило позади кое-что из наших прежних суеверий и несколько глубже продвинулось в своём осознании высшей созидательной реальности. Но мы ни в коей мере не должны относиться с высокомерием к верованиям древних. Древние мыслители пророки, ясновидцы не были ни наивными, ни глупыми. У нас есть основания полагать, что лучшие из них уже в их время достигали тех рубежей, до которых мы вновь пытаемся добраться сегодня. Поэтому нам стоит сейчас сделать обзор того, что они думали, чувствовали и сами испытывали — познакомиться с этим внимательно, сочувственно и с уважением.