Жизнь после смерти - [4]

Витек тщательно исследовал все потайные места, где Доктор мог прятать спирт. Ибо какой же доктор без спирта, это понятия неразделимые, как сиамские близнецы…

В стеклянном медицинском шкафчике он обнаружил пачку безопасных лезвий для бри-

тья. Ими Доктор Ватсон вскрывал нарывы и делал прочие несложные хирургические операции. Здесь же лежали длинные узкие плоскогубцы, которыми Доктор, за неимением лучшего, удалял в случае необходимости больные зубы. Верхние полки шкафа были завалены просроченными таблетками, нижние – использованными шприцами.

Наконец Витек пришел к неутешительному выводу. Спирт и другие виды кайфа могли находиться только в тяжелом, толстостенном несгораемом шкафу. Его приволокли со свалки специально для Доктора. Витек подергал ручку импровизированного сейфа, но она не поддалась. Тогда он попробовал качнуть массивный шкаф плечом. С тем же результатом, то есть, с нулевым. "Без фомки или лома не обойтись", – подумал Витек, но перейти ко второй фазе исследований не успел: на улице послышались торопливые шаги и голоса Феди и Доктора.

Он отскочил от сейфа и метнулся к противоположной стене, обклеенной вместо обоев плакатами вперемежку с вырезками из журналов. И в центре этого коллажа Витек с удивлением узрел лицо их раненого. Того самого, что сейчас лежал на топчане без сознания…

Федя чуть ли не силой загнал Доктора в его апартаменты. Тот шел явно неохотно.

– Ну и что? Ну, подстреленный. А что я с ним буду делать? – вяло отбивался он от Феди. – Какого хрена вы вообще его сюда притащили?

Это пренебрежение к человеческой жизни страшно возмутило Витька.

– А что, значит, пусть доходит? – крикнул он, – Давай, Док, напрягись… Ты Гиппократ или кто?.. Человека спасать надо!

Доктор, похожий на Розенбаума усатый дылда с голым, как Голгофа, черепом, бросил на раненого быстрый взгляд. Заслонив собой сейф, он достал из кармана ключи и открыл его. На свет божий были извлечены лоток для кипячения инструмента, какие-то скальпели, шприцы и хитрые зажимы. Лоток Доктор наполнил минералкой из пластиковой бутыли и тут же поставил его на газовую горелку.

– Ну хорошо, – сказал он раздраженно. – Я посмотрю, что тут можно сделать. А сейчас марш отсюда оба.

И он бесцеремонно вытолкал обоих спасателей из "операционной".

Они присели на крыльце, закурили. Через некоторое время к ним подошел Степаныч.

– Ну, как там наш больной? – спросил он. – Не загнулся еще?

Витек начертил в воздухе беломориной непонятную загогулину:

– А, этот Ватсон, кишка клистирная, мудрит чего-то.

Витек знаками пригласил друзей нагнуться к нему поближе.

– Знаете, кого мы привезли?

– Гусь-Березовского? – сострил в меру сил Степаныч.

Витек интригующе прищурился.

– Канай сюда! – махнул он рукой приятелям.

Под его руководством они забрались на бетонный блок фундамента у окна медпункта.

– Гляди, кто на стенке висит! Степаныч и Федя прильнули к окну. Прямо на них со стены смотрел депутат государственной Думы Александр Белов.

– Гадом буду, это ж он! – Федя указал пальцем на стену.

Степаныч почесал затылок.

– Ох, мать вашу! Чую, погибель мы на свою голову накликали. Депутатов просто так не отстреливают и в мешках на помойку не выбрасывают.

– Так что же его, обратно везти? – озадаченно спросил Витек.

– Гляньте, что Ватсон творит! – воскликнул Федя.

Доктор вскипятил шприц, набрал в него лекарство и ввел его себе в вену. Когда тройка спасателей ворвалась в его кабинет, Доктор встретил их живым задорным взглядом.

– Ну-с, – сказал он, потирая руки, – теперь полный порядок. Можно и поработать. Так где тут у нас больной? Давайте его быстренько на стол.

И снял с огня лоток с инструментами.

III

Генерал-лейтенант Хохлов с задумчивым видом стоял перед огромной картой Чечни и прилегающих районов, занимавшей половину стены его большого кабинета. Мятежная республика представлялась ему ключ-камнем, на котором, собственно, и держатся арки и своды. Выбей его, и все рухнет к чертовой бабушке. Вот ведь не повезло России с беспокойным соседом!

Впрочем, и соседу с нами тоже, и даже в большей степени. Достаточно вспомнить операцию "Чечевица", начавшуюся, по иронии истории, 23 февраля 1944 года, в День Красной армии. Тогда под предлогом учений более ста тысяч штыков войск НКВД были введены в непокорную республику. Почти мгновенная высылка за тридевять земель полумиллионного народа, "зараженного антисоветскими настроениями" – это подвиг, достойный самого сатаны. А ведь активных "моджахедов Гитлера" на тот момент было всего четыре-пять тысяч человек. До боли знакомая цифра!

Вот и сейчас боевиков загнали в горы, но их силы еще не сломлены. Нужно ждать ответных действий.

От размышлений его оторвал зуммер селекторного вызова, вслед за которым раздался голос секретарши:

– Андрей Анатольевич, к вам полковник Введенский. Вы его примете?

– Пусть войдет, – ответил генерал и вернулся в свое кресло за огромным, как военный полигон, прямоугольным столом, стоявшим напротив входа в кабинет.

На пороге появился как всегда серьезный и сосредоточенный Введенский с пухлой папкой руках.

– Разрешите? – спросил он с отстраненной вежливостью.

– Присаживайтесь, Игорь Леонидович, – пригласил генерал, указывая на один из стульев, стоявших около его стола, – Я бы хотел послушать ваши соображения по делу Каверина. Официальное следствие ведь забуксовало, не так ли?