Жизнь по капельке. Медицинский детектив - [20]

На пороге стояла женщина, ровесница Капитолины Борисовны, но тучная, болезненного вида, неряшливо причёсанная.

– Входите, будьте добры, – пригласила она и, посторонившись, пропустила гостью. Сняв пальто и зацепив его на свободный крючок в тесной прихожей, Капа оглянулась на хозяйку.

– Прошу, – сказала та и, пройдя вперёд, повела Капитолину в гостиную. – Чаю? – на ходу спросила она.

– Нет, спасибо, – ответила Капа. – Не хочу вас задерживать. По телефону вы сказали, что помните меня и хотели бы поговорить при встрече. Мне на самом деле просто хочется узнать, где похоронена моя девочка, – Капа помолчала. – Если это возможно, конечно, – добавила она.

– Вы присаживайтесь, – женщина явно волновалась. – Вы знаете, я налью себе чай, мне так проще рассказывать, – словно оправдываясь, добавила она.

– Ну, тогда уж и мне, – согласилась Капа, подумав, что невежливо так категорически отказываться от угощения.

Женщина ушла на кухню, послышалось позвякивание чашек: создавалось впечатление, что хозяйка вовсе не торопится присоединиться к гостье.

Комната была большая и, наверное, могла показаться даже просторной, не будь так заставлена старой мебелью. Вдоль стен возвышались комоды, серванты с посудой, книжные полки, стол с телевизором. Всё это было накрыто вязаными салфеточками и, по-видимому, давно не убиралось. Возникало ощущение какой-то заброшенности и неухоженности, словно женщина эта не жила здесь вовсе, а пришла поговорить с Капой и уйдёт снова надолго, может, насовсем, оставив всё нетронутым, как прежде.

На стеклянные двери серванта были приклеены фотографии, Капа подошла и начала их рассматривать. На них были изображены какие-то люди, по-видимому, члены семьи хозяйки. Одна женщина показалась знакомой и, зная, в чей дом пришла, Капитолина начала вглядываться в лица, пытаясь вспомнить стёршиеся из памяти черты.

Женщина вернулась с подносом, расставила на стол чашки, маленький пузатый чайник с заваркой и большой – с кипятком. Капа, указывая на показавшуюся знакомой даму, спросила:

– Это ваша мать?

Хозяйка, не глядя, ответила:

– Да. Мама была главным врачом родильного дома. Её фамилия Латушкина.

– Я помню, – перебила Капа.

– Мне тогда, как и вам, было двадцать. Я училась в медицинском и подрабатывала санитаркой. Мама устроила, – уточнила женщина.

– Так вы меня помните? – спросила Капитолина и села на стул напротив хозяйки.

– Меня зовут Ольга, – представилась та.

Капа помолчала. В голове крутилось столько вопросов, что она боялась начать.

– Знаете, я всю жизнь ждала, что однажды вы придёте. У меня не было никакого сомнения, – начала женщина. – Моя судьба так и не сложилась. Я закончила институт, стала врачом, но никогда не любила свою работу. В личной жизни одна беда следовала за другой: дважды была замужем, родила троих детей и всех схоронила.

– Сочувствую, – произнесла Капа, несколько удивлённая тем, что незнакомка рассказывает ей свою историю.

– Я всегда винила во всём мать, говорила, что это расплата за Настю, – Ольга замолчала.

Капа, не зная, что сказать, тоже хранила молчание.

– Настя – это ваша дочь, – наконец отвечая на немой вопрос, проговорила женщина.

Это прозвучало так обыденно, как будто было само собой разумеющимся то, что у Капы есть дочь и зовут её Настя. Слова зависли в воздухе. Капитолине показалось, что она видит их материализованными, как два облачка, покачивающиеся перед её глазами, словно в ожидании, что вот она рассмотрит их как следует, попривыкнет, и тогда они смогут мягко раствориться в её сознании.

Дочь. Настя.

– Почему Настя? – переспросила старушка, не отводя взгляда от этих еле различимых туманных пятен. – Вы назвали её Настя? Она похоронена как Настя?

Ольга смотрела на гостью, не мигая и наконец, собравшись с силами, произнесла.

– Ваша девочка не умерла.

Два маленьких тумана перед глазами вдруг слились и застлали всё вокруг. Капе показалось, что на мгновение она ослепла и, вытянув перед собой руки, ухватилась за край стола.

– Жива? – пробормотала она, и туман в одно мгновение собрался в капли, которые потекли из глаз по щекам, закапали на грудь, большие, тяжёлые, словно накопились за все годы ожидания этого единственного слова «жива».

– Настенька умерла, когда ей было почти восемнадцать.

– Ей было почти восемнадцать, – машинально повторила Капа.

Слёзы, словно закончившись, перестали течь по лицу, и Капитолина удивилась, как ясно и чётко, словно впервые, она увидела эту женщину перед собой.

– Моя девочка была жива?! – громко, боясь, что её не расслышат, прокричала она.

Ольга прикрыла руками рот, глядя широко раскрытыми глазами на Капитолину Борисовну, и закивала.

– Почему же тогда мне сказали?.. Почему? – прошептала Капа, которой казалось, что она кричит, хотя на самом деле слова едва можно было расслышать.

Но Ольга знала все мучившие гостью вопросы, на которые у неё имелись пугающие, несмотря на давность случившегося, ответы.

– Такие были времена, – начала она. – Нам позвонили сверху и сказали, мол, нельзя допустить, чтобы иностранная студентка вернулась из России с внебрачным ребёнком на руках. Тогда никто не спорил, просто выполняли приказ, – словно оправдываясь, поторопилась добавить она.