Жизнь по-американски - [276]

Это был первый в истории случай, когда какие-либо страны согласились не только приостановить производство ядерных ракет, но и уничтожить их.

На другой день Горбачев снова приехал в Белый дом, и мы пришли к согласию, что нашей следующей целью будет соглашение о 50-процентном сокращении стратегических ракет с обеих сторон. При встрече мы оба, я думаю, чувствовали, что участвуем в чем-то необыкновенно важном, и немного расслабились. Я рассказал ему, что собираю анекдоты о русских. У меня собралось довольно много таких, которые мне нельзя было ему рассказывать. Я рассказал один анекдот об американце и русском, которые спорили о соответствующих достоинствах своих стран. Американец сказал: "Гляди — в моей стране я могу войти в Овальный кабинет, стукнуть по столу президента и сказать: "Господин президент, мне не нравится, как вы управляете страной". На это русский ответил: "Я тоже могу это сделать". Американец переспросил: "Вы можете?", а его друг ответил: "Конечно, я могу войти в Кремль, стукнуть по столу генерального секретаря и сказать: "Господин генеральный секретарь, мне не нравится, как президент Рейган управляет своей страной".

Переводчик перевел шутку, и, когда дошел до кульминационной точки, Горбачев захохотал.

Затем я рассказал ему другой анекдот: о приказе, который был разослан всем полицейским, следящим за дорожным движением в Москве, и который требовал, чтобы впредь штрафы брались с каждого, кто превышает скорость, какое бы высокое положение он ни занимал. Однажды, продолжал я, генеральный секретарь покидал свой загородный дом. Обнаружив, что опаздывает на заседание в Кремль, он говорит шоферу: "Слушай, садись на заднее сиденье, а я поведу". В пути они промчались мимо двух полицейских на мотоциклах, и один из них погнался за машиной. Через несколько минут он вернулся обратно к другому полицейскому, который его спросил: "Ты оштрафовал его?" "Нет", — ответил полицейский. "Почему нет? Нам же сказали, что мы должны штрафовать независимо от служебного положения".

— Нет, этот слишком важный, — отвечает коллега.

— Кто это был?

— Не знаю. Я его не сумел опознать, но его водителем был сам Горбачев.

Он захохотал снова.

В оставшееся время визита наши команды заседали буквально круглосуточно и достигли значительного прогресса в определении принципов соглашения СТАРТ, которое Горбачев и я хотели подписать в Москве весной, хотя мы оба знали о нерешенных серьезных проблемах, в частности о том, как включить в это соглашение крылатые ракеты морского базирования. Среди всех ядерных ракет эти ракеты труднее всего поддавались подсчету и опознаванию — из космоса практически невозможно определить через спутники, выстрелит ли морской носитель ракет ядерными или обычными боеголовками.

На следующий день, перед самым полуднем, Горбачев опять приехал в Белый дом в последний раз, чтобы еще поработать над соглашением СТАРТ. Встреча закончилась, и мы пошли на ленч. По пути я сказал, что есть кое-что, что он может сделать и что будет иметь большое значение для улучшения американо-советских отношений, — это прекратить поставки советского вооружения в Никарагуа.

Когда мы пересекали лужайку перед Белым домом под нависшими серыми тучами, которые вскоре разразились дождем, Горбачев сказал, что он это сделает.

С опозданием на сорок минут встреча в верхах подошла к концу, Нэнси и я попрощались с Горбачевыми под легким дождем. "Ну наконец-то это закончилось, — записал я в дневнике в тот вечер. — Они уехали, и я думаю, что это была лучшая встреча в верхах из всех моих встреч с советскими руководителями".

84

25 января 1988 года в своем восьмом послании "О положении страны" я сказал, что надеюсь в течение последнего года пребывания у власти завершить дела с соглашением СТАРТ, с тем чтобы Советский Союз и Соединенные Штаты смогли начать сокращение ядерных боеголовок, которые мы нацелили друг на друга. Мы подошли близко к этому, но еще недостаточно близко.

Я считал, что положение страны в ту пору было довольно хорошим, и заявил об этом на совместном заседании обеих палат конгресса: страна наша сильна, экономика процветает, дух наш высок.

По всей стране занятость была рекордно высокой, правительственные расходы, налоги и инфляция сокращались. В военном отношении никто на свете нас не опережал. И самое главное — американцы были довольны положением страны и довольны собой.

Затем, с гордостью отметив достижения американцев, я особо выделил одного человека среди присутствовавших — поблагодарил Нэнси за то, чего она добилась в войне с запрещенными наркотиками, но в душе на самом деле я хотел сказать: "Спасибо тебе, Нэнси, за все, спасибо тебе за то, что уже почти сорок лет ты освещаешь мою жизнь".

За несколько дней до послания "О положении страны" я прочитал книгу Михаила Горбачева "Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира", в которой обрисовываются его цели по изменению структуры советской экономики.

Хотя он об этом прямо и не говорит, все же это был подробный перечень того, что натворил коммунизм, и его книга критиковала коммунизм так же, как и книги западных авторов. Это была своего рода эпитафия: капитализм одержал верх над коммунизмом.