Жизнь - Отечеству, честь - никому! - [8]

В сентябре в соседней деревне Филипповка, что была в полутора кило­метрах от нашей, открылась школа, и мы с сестрой Аней пошли учиться. Мне еще не было и шести лет, но, чтобы не оставаться дома одному, по примеру старших тоже решил идти в школу. Однако духу хватило всего на неделю. Я опять заболел, и учебу пришлось оставить еще почти на два года.

Но в стороне не оставался, помогал сестре делать тетрадки из обрывков немецких бумажных мешков, чернила из лесных черных ягод и сажи, выстругивал из деревянных палочек ручки для письма. Учебников практически не было. Зато у детей было большое желание учиться, а у учителей — учить. Нынешнему поколению с компьютерами, планшетниками, Интернетом и обучающими технологиями XXI века это трудно даже себе представить...

А тогда надо было выживать после опустошительной войны. Все разоре­но, мужчин в деревне практически нет. Всю работу, самую тяжелую - пахота, косьба - выполняли женщины и подростки, а то и дети. Меня как-то летом попросили пасти колхозных овец. Их-то и было всего одиннадцать. Я пас каж­дый день, совсем голодный. Зато вечером мне давали пол-литровую бутылку молока, которого всем доставалось понемножку. Это была моя посильная по­мощь семье.

Брата Ивана, который как единственный мужчина в деревне несколько ме­сяцев проработал председателем колхоза, призвали в армию. Через некоторое время он был ранен на фронте, и, учитывая прежние ранения, комиссован. По­сле лечения в госпитале в Бобруйске его отправили работать в Казловщинский район Барановичской области (теперь - Слонимский район), где избрали пред­седателем Вишевского сельского совета. Это - Западная Белоруссия, где люди к Советской власти были настроены не очень тепло. Уклад жизни там несколько отличался от нашего, и народ жил богаче. Колхозов еще не было, можно было работать у зажиточных хозяев и получать натурой зерно, картофель. В сельсо­вете 10 деревень, до района - 20 километров, для связи - телефон, для личной защиты - пистолет и карабин, с которыми нельзя расставаться ни днем, ни но­чью. Милиционер-участковый, фельдшер и ветеринар - весь сельский актив. А в лесах и деревнях хозяйничали бандеровцы-националисты из соседней Украи­ны, да и местных среди них хватало. Безвинного народа на тот свет они отпра­вили немало. И мама решила перебраться на жительство к сыну, чтобы, может, уберечь его, помочь выжить... Для меня Иван был не только старшим братом, но и фактически заменил отца. Его забота, помощь, внимание, добрый совет были постоянными моими спутниками. Имея опыт партизанской войны, он не раз находил верный выход из сложных ситуаций. Его кипучая энергия, воля, честность, принципиальность, внимание к людям, его глубокая партийность и преданность своей Родине, любовь к своему народу и своей семье были всегда и остаются для меня путеводной звездой.

В 1946 году я пошел в школу. Большинство букв к тому времени уже знал, учеба давалась легко. В деревенской хате с одним учителем занимались одно­временно два класса: первый 19 учеников и третий - 5. Иван Ефимович Тагиль был замечательным педагогом начальных классов. Через два года в деревне от­крыли семилетнюю школу, которую я успешно окончил в 1953 году.

В 1947-м Иван женился, а через год вышли замуж Оля и Нина. Вместе с мужем Петром Зайковским Нина до его призыва в армию жила с нами. Когда Петр уже служил в войсках МВД в Москве, у нее родился сын Миша. Она рабо­тала почтальоном, племянника довелось растить в основном мне и Ане.

В 1951 году после увольнения в запас Петр с семьей стал жить отдельно.

Анна работала заведующей сельской библиотекой, поступила заочно в Мин­ский библиотечный техникум. Когда в Западной Белоруссии началась коллек­тивизация, Ивана избрали председателем колхоза. Ирония судьбы заключа­лась в том, что все тридцатые годы наши родители, как могли, сопротивлялись ей, так и не вступив в колхоз. А в пятидесятые их старший сын создал колхоз и успешно руководил им более десяти лет. Колхозники были работящие, в их домах был достаток...

Через год мама решила поехать со мной на малую родину - в августе мы отправились в деревню Старина (ныне — Петриковского района). В лесу в том году было много ягод и грибов, особенно белых. Мама показала места, где она когда-то собирала их с отцом. Посетили родственников. Дед Кирилл в 84 года еще работал лесником. Он попросил нас остаться на зиму, и мы согласились.

Дед был уважаемым, авторитетным человеком в деревне и прожил до ста лет.

В молодые годы он служил в царской армии в Слониме, в тех краях, где потом жила моя семья. Во время войны погибли трое его сыновей — Григорий, Иван и Аврам. Вернувшись в 1993 году в родные места, я нашел могилу деда Кирилла и установил ему памятник. Внуки и правнуки теперь ухаживают за его могилой.

Три учебных четверти 7-го класса я ходил с ребятами из Старины за 5 ки­лометров в Кашевическую семилетнюю школу. Жутковато было, иногда под вой волков, идти по лесу зимой, особенно в темноте. Мы собирались на околице и вместе шли до школы, при этом никогда не опаздывали. Принципиальной раз­ницы в учебе в разных школах не было. Я быстро освоился в новом классе и с учителями, хорошо учился. У меня было много родственников, в том числе и среди школьников. О некоторых я знал лишь из семейных воспоминаний. Ска­жем, Валентин Романовский, Николай Цегельник - двоюродные братья. Среди родственников были и девочки. К сожалению, многие из них уже забылись...