Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [7]

ГЛАВА ВТОРАЯ ЛЕНИН И БОЛЬШЕВИКИ В 1917 ГОДУ

Не моя цель анализировать события с момента образования Временного Правительства до его падения. Но каждый здравомыслящий гражданин, не будучи пророком, мог предсказать, что двоевластие не могло долго продолжаться. Временное Правительство (как его называли, буржуазное) было составлено из людей, хотя и честных, но не имевших понятия о том, что такое власть. Они не понимали, как надо действовать на массы восставших рабочих и солдат, чтобы направить жизнь в более или менее нормальное русло.

Оставляя в стороне хитроумные рассуждения, которые приводят некоторые (Троцкий и др.) революционеры, можно определенно сказать, что у Временного Правительства не было никакой физической силы, которая могла бы поддержать все его распоряжения. В Петрограде весь гарнизон был на стороне Исполнительного Комитета, а созданная милиция не имела никакого значения. Дисциплина в армии на фронте разлагалась не по дням, а по часам, так как крайние левые партии не теряли ни одной минуты, чтобы вести пропаганду среди солдат фронта об окончании войны и о скорейшем наделении крестьян поме-щичьею землею. Уже через два месяца наиболее видные министры, Милюков и Гучков, видя полное бессилие Правительства, покинули свои посты. Ставший во главе правительства А. Ф. Керенский был также обречен на полную неудачу, так как по своему характеру был способен более говорить, чем действовать.

А между тем настроение умов, как в городе, так и в деревне, было вовсе не в пользу крайней большевистской программы. Мне пришлось за это время бывать в деревне и говорить с крестьянами; их лозунги оставались те же самые: поскорее Учредительное Собрание, наделение землей на приемлемых условиях и уравнение в правах с другими гражданами. Я вспоминаю также разговоры с ними, когда уже воцарилась большевистская власть и с них стали брать натурой хлеб, они жаловались мне на притеснения новой власти и говорили: «разве мы царя сместили? Нас не спрашивали, это господа его убрали». Про население городов и говорить нечего; здесь все стояли за демократическую республику. Но не было большого государственного человека, который с’умел бы спасти страну от захвата власти кучкою людей, которые в угоду своим утопическим воззрениям, не останавливаются ни перед какими преградами.

Пропаганда большевистских лозунгов стала организованной и усиленной с момента приезда в Петроград Ленина и его приверженцев, которые в начале апреля прибыли из Швейцарии, проехав через Германию в запломбированном вагоне.

В. И. Ленин, как умный революционер и демагог, знал, чего он хочет и как поставленной им цели достигнуть. Восставшему пролетариату, крестьянам и солдатам надо было дать такие лозунги, которые для них были бы самыми дорогими: долой войну, отбирай землю у помещиков и грабь награбленное. Что могли выставить против таких обещаний другие партии, не имеющие в своем распоряжении никакой физической силы, — в то время, как большевики обладали ею всецело.

Я много раз задавал себе вопрос: Ленин и его ближайшие сотрудники, верили ли они в то время искренно, что выполнение их политической программы действительно принесет всему трудящемуся народу то счастье свободы, то материальное и моральное удовлетворение, о которых они так яростно кричали во всех уголках нашей обширной, но во всех отношениях отсталой страны? Ведь каждому здравомыслящему человеку было ясно, что программа большевиков не только не даст счастливой жизни, но приведет к результатам, как раз обратным. На самом простом примере можно доказать всю безрассудность демагогических приемов большевиков: если рабочие на каком-либо заводе бастуют и требуют прибавки содержания, то их требование может быть удовлетворяемо до тех пор, пока предприятие может сводить концы с концами. Никакое предприятие не может работать в убыток, так как возникает вопрос: кто будет покрывать этот убыток? Если рабочие заявляют, что некоторые директора заводов и инженеры получают слишком много, то пусть они подсчитают, какая придется им прибавка на душу, если будет снижено содержание указанным заправилам до той цифры, которую установили большевики? Результат получится смехотворный. То же самое получится и с землей, если помещичью землю разделить между всеми крестьянами. Обидно, что подобные возражения приводили и в 1917 году, но опиум большевистской пропаганды настолько отравлял рабочих, что они ни о чем другом не захотели и слышать. В. И. Ленин, как наиболее умный из них, уже через 3-4 года увидал, что .с своими догмами он далеко не уедет и после восстания рабочих и матросов в Петрограде и Кронштадте, в начале 1921 года, отступил с коммунистических позиций, сознавши свои политические ошибки и провозгласивши НЭП (новую экономическую политику). С тех пор коммунистическая утопия мало по малу исчезает, и в то время, когда я пишу эти строки, от коммунизма остались одни ножки да рожки.

Центр пропаганды большевиков помещался в особняке балерины Кшесинской на Петербургской стороне. Из беседки, выходящей на Дворянскую улицу и Кронверский проспект, и днем, и вечером произносились речи Лениным и его соратниками, которые призывали свергать Временное Правительство и прекратить войну. Хотя в Исп. Ком. Совета Рабочих и Солдатских Депутатов влияние большевиков в то время было ничтожным, тем не менее этот «правительственный орган» не делал ни малейшей попытки остановить эту пропаганду, которая разлагала армию в то время, когда страна находилась в состоянии войны. Про Временное Правительство не приходится здесь и говорить: оно было бессильно ликвидировать это гнездо большевистской пропаганды.