Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [48]

Я был очень удивлен этим разговором и определенно заявил ему, что я не принадлежу к числу людей, могущих делать политику и что в жизни меня всегда интересовала только наука; если я и взялся организовать химическую промышленность, то лишь потому, что не мог отказаться, когда страна находилась в состоянии войны и каждый должен был нести трудовую повинность, не разбирая, нравится ли она ему или нет. Что же касается его намеков на мою пригодность для новой роли спасителя страны, то я заявил, что считаю необходимым честно выполнять ту работу, которая возложена на меня новой властью, и совершенно не имею желания бороться с ней тайным образом, так как это не свойственно моей натуре. На этом наш разговор был прерван и мой гость, видя мое твердое решение не пускаться ни в какую авантюру, любезно распрощался со мной. В скором времени я узнал из газет, что Чека раскрыла заговор против Советской власти, в котором принимал большое участие Дессино; его разыскивали, тщательно, но безрезультатно, так как ему и некоторым другим удалось пробраться через границу...

В Петрограде в это время положение с продовольствием и отоплением дошло до критического состояния. Распоряжением* Чеки были закрыты все рынки, которые время от времени самочинно открывались в разных частях города и существование которых продолжалось до тех пор, пока милиция с разрешения Чеки, — нуждаясь, вероятно, в продовольствии, — делала облавы и конфисковывала все продукты в свою пользу. Подвоз продовольствия в Петроград при помощи мешечников совершенно прекратился потому, что были сделаны заставы по всем дорогам, и, кроме того, железнодорожное сообщение совершенно расстроилось и без особого разрешения нельзя было куда-нибудь поехать. Запасы топлива на железных дорогах ограничивалось только одним днем. Вследствие такого состояния Петрограда рабочие почти всех заводов об’явили забастовку и на митингах, устроенных ими без разрешения коммунистического начальства, пред’явили целый ряд требований. Мы опять стали свидетелями появления на улицах Петрограда броневиков, пулеметов и кавалерийских частей; неорганизованная как следует забастовка была в очень короткое время совершенно ликвидирована. Но недовольство рабочих установившимися порядками, конечно, не улеглось, так как ничего не переменилось к лучшему. На одном из митингов в Народном доме, где были собраны рабочие разных заводов, выступал с успокоительной речью сам Зиновьев и доказывал все преимущества советского режима для рабочих:

«В какой стране, — говорил он, — найдете вы такие блага, которые даны всем трудящимся в РСФСР? Жилище, пропитание, обучение, лечение, передвижение и зрелища, — все даром!»

«Есть такое учреждение, — крикнул с места какой-то рабочий, — в аду!»

iKpaca и гордость революции — матросы в Кронштадте также поняли, что они обмануты большевиками, и так как их положение было не лучше положения петроградских рабочих, то и они выступили с целым рядом требований о коренном изменении, невыносимого режима, созданного большевиками. Выступление рабочих не было согласовано с кронштадтцами и произошло за две недели до выступления матросов, и для власти было легче подавить порознь эти два восстания. С другой стороны, матросы начали свое восстание в начале марта, когда лед на Неве и на взморье был еще достаточно крепок, а потому Красная Армия могла аттаковать Кронштадт по льду.

Для нас, мирных жителей, восстание Кронштадта было совершенно неожиданным. Я помню, что я ехал с лекций из Лесного Института, и сразу заметил большое оживление в городе: на стенах домов были расклеены печатные об’явления, извещавшие о восстании матросов и солдат в Кронштадте. В об’явлении говорилось, что во главе восстания стоит начальник артиллерийской крепости, бывший ген. Козловский, контрреволюционер, враг народа, и что его и других изменников советской власти ждет смертная казнь. Конечно, никто не верил, что восстание могло быть организовано офицерами; наоборот, эти матросы приказали Козловскому и другим офи^д церам командовать восставшими частями. По дошедшим до нас тогда слухам, мы узнали, что матросы, признавая необходимость сохранения советов, требовали, чтобы эти советы выбирались бы закрытой баллотировкой из всех граждан, а не только из одних коммунистов; было выставлено также требование об отмене продразверстки, заградительных отрядов и т. п. Все требования взбунтовавшихся матросов были симпатичны для петербуржцев, -и- всем было досадно, что волнения среди рабочих не совпали с восстанием в Кронштадте. Петроград был об’явлен на военном положении, и жители должны были сидеть по домам с 8 час. вечера до б утра. Зиновьев, как присуще было его характеру, совсем потерял голову и, донося обо всем в Москву, просил немедленной помощи. Положение в Петрограде создалось очень тяжелое, и мы, мирные обыватели, не забыв еще большевистской мести и расстрелов после нашествия Юденича, предугадывали, что после подавления восстания, нам придется снова пережить полосу террора над совершенно невинными людьми. Я был убежден, что этот бунт будет скоро подавлен, и старался доказать многим своим оппонентам, что опрокинуть большевиков, которые в течении