Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [44]

другой раз пришлось сделать очень ответственную экспертизу по одному производству, в котором принимал большое участие бывший мой сотрудник инженер Картвелов. Вскоре после этого я был назначен сделать экспертизу о взрыве на Саблин-ском заводе взрывчатых веществ, который причинил смерть одному рабочему. Здесь интересно отметить, с какой бестолковостью' и бесцеремонностью отдавались приказания высшим начальством нашему брату. Во второй половине дня я был вызван по телефону с приказанием немедленно прибыть в ПСНХ. Когда я приехал, то узнал, что я вызван только для получения приказания прибыть на другой день утром на двор ПСНХ, чтобы отправиться на автомобиле с другими членами комиссии в Саблино (около 45 километров от Петрограда). Хотя заранее можно было предвидеть, что вследствие выпавшего обильного снега нам не придется добраться на автомобиле до завода, тем не менее председатель ПСНХ П- И. Судаков лично выбрал этот способ передвижения. По шоссе до Гатчины мы доехали благополучно, но когда свернули на дорогу в Колпино, то начались беспрестанные остановки от нанесенных сугробов, и нам всем приходилось вылезать и откапывать дорогу. Мы потратили около 4 часов, чтобы проехать несколько километров и, выбившись из сил, принуждены были вернуться к вечеру назад. Только через два дня мы получили приказание поехать на завод по Николаевской железной дороге. Взрыв произошел в отдельном небольшом здании, где приготовлялась смесь для бикфордова шнура, причем был убит один рабочий, находившийся в этом здании.

Эти обращения ко мне за различными консультациями для ПСНХ все учащались. Так как председатель Химического Отдела ПСНХ, Рябинин не обладал никакими химическими познаниями, кроме разве практического приготовления бетона, то президиум ПСНХ решил пригласить меня на постоянную работу, предложив мне быть заместителем Рябинина. Получивши такое предложение, я решил посоветоваться с председателем Производственного Отдела, Петром Аркадьевичем Бачмановым, которого я лично не знал, но о котором я много слышал, как об очень деловом человеке. Во время войны он был избран председателем Совета С’ездов Торговых и Промышленных предприятий Петрограда, что несомненно указывало на его большие административные способности. Он окончил Юридический Факультет С.-Петербургского Университета и состоял юрис-консультом ряда механических заводов. Будучи очень способным человеком, он хорошо изучил состояние петроградской промышленности, как до войны, так и во время войны, и потому приглашение его в Президиум ПСНХ было в высшей степени рациональным и полезным для налаживания расстроенной во время революции промышленности.

Мое первое впечатление при знакомстве с П. А. было очень благоприятное для него. Его симпатичные черты лица, его простота в обращении и правильность его суждений о создавшейся обстановке полностью располагали к откровенной беседе и внушали доверие к его словам. После нескольких минут разговора мне казалось, что мы были уже давно знакомы, и я был доволен, что обратился к нему за советом ранее, чем решиться взять какую-либо должность в ПСНХ. Он дал мне вполне определенный совет взять должность заместителя председателя Химического Отдела, так как Президиум постоянно встречает затруднения при решении многих химических вопросов, которые не освящаются надлежащим образом в Химическом Отделе. Я сказал ему, что я* всегда был против административной деятельности и что все мои мысли направлены в сторону научных исследований; к тому же я уже достаточно нагружен; кроме лекций (2 часа в неделю) в Артиллерийской Академии, я, после настойчивых просьб, взял на себя чтение лекций по органической химии (3 часа в неделю) в Лесном Институте, где сначала временно замещал проф. Бирона, находившегося в Сибири, а потом был избран ординарным профессором; моя должность директора ГОНТИ отнимала у меня также много времени. Мне совершенно не улыбалось взять на себя новые обязанности, — все это я об’яснил Бачманову и просил его передать Судакову, что я готов помочь Химическому Отделу во всякое время, но прошу его не назначать меня на штатную¹ должность.

После этого разговора я был вызван Судаковым вместе с Рябининым, и они оба просили меня не отказыватьсся от предлагаемой должности и помочь им в это трудное время. Судаков предложил мне бывать на службе в удобное для меня время, не нарушая хода моих других дел, и дать ему знать, какое вознаграждение я пожелал бы взять за свою работу. В то время по должности, директора Института я получал около 40,000 в месяц, и Рябинин мне предложил получать половину этого оклада. Но я, памятуя, что мука стоила более 2000 руб. за пуд и что многих продуктов вообще нельзя достать в Петрограде, предложил платить мне не деньгами, а пайком. После долгих переговоров я стал получать от ПСНХ паек вместо жалованья, и был очень доволен, так как в паек входило мясо, масло, сахар и даже прекрасный сыр, — продукты в то время очень дорогие на вольном рынке. Но, кажется, этот паек я получил только 2 или 3 раза, так как в начале 1921 года произошла резкая перемена в моей деятельности и центр тяжести всей моей работы был перенесен в Москву.