Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [176]

Когда мы приехали на завод сжатых газов, который находился на окраине города, то нас повели в особое помещение, где была устроена специальная камера, которую можно было наполнять различными ядовитыми веществами и в которую мог входить в маске человек для испытания. Прежде всего- нам было показано само вещество, которое задерживало дым ядовитых газов. Как ранее было мною указано, я в СССР предложил особое вещество, которое отлично могло служить для этой цели. Когда я внимательно осмотрел предлагаемое голландским инженером продукт, я невольно подумал, что он изобрел то, что уже ранее было предложено мнокх Первые испытания были не очень убедительны и необходимо было сделать некоторые исправления в камере, хотя полученные данные указывали на возможность применения этого продукта для введения его в противогазы. Директор завода показал мне работающие аппараты для сжижения газов; в одном отделении полным ходом работала большая установка Линде. Вечером того-же дня на заводе произошел сильный взрыв, и от этой установки остались только обломки, разбросанные по всему помещению. По счастью, во время взрыва в помещении никого не было, а потому человеческих жертв не было. На друой день утром я посетил помещение, где произошел взрыв и невольно подумал, что, случись взрыв четырьмя-пятью часами ранее, когда мы стояли около аппарата, нас обоих не было бы в живых.

Переговоры с И. Г. закончились только в следующий мой приезд в Германию, — куда я прибыл в начале декабря 1928 года. Сын мой в это время очень хорошо устроился в Политехникуме у проф. Вольмера и с энтузиазмом работал над проблемой, данной ему этим профессором. Кроме того, он слушал лекции и особое внимание обратил на изучение термодинамики. Я поблагодарил проф. Г. Франка и также К. Ф. Фрейтага, которые помогли сыну своими советами войти в новую непривычную для него жизнь. Мне приятно было услыхать от них, что Владимир произвел на них хорошее впечатление и как человек, и как серьезный химик.

Тотчас-же по приезде в Берлин я был вызван в главную контору д-ра Н. Каро, для серьезных переговоров по поводу моей дальнейшей работы по окислению фосфора водой под давлением. Мой разговор происходил в присутствии другого директора, Г. Франка. Д-р Каро об’яснил мне, что мой процесс окисления фосфора он полагает продать компании И. Г. и потому дальнейшие работы в этом направлении должны вестись в таком направлении, чтобы изучить условия реакции для более удобного применения ее на практике в заводском масштабе. Оба они стали уверять меня, что мой процесс не представляет особого значения, так как он является только видоизменением известного процесса шведского инженера Лилиенрота, который пропускал пары воды и фосфора при 1000° и получал при этом водород и фосфорную кислоту. Еще до этого разговора, в СССР, я слышал об этом процессе и знал, что И. Г. купило патенты за хорошую цену, но до меня дошли слухи, что процесс этот дает неважные результаты. Водород получается сильно загрязненным фосфористым водородом, а фосфорная кислота, получаемая в разведенных растворах, содержит другие фосфорные кислоты, нисшего окисления. Я заявил Франку и Каро, что мой процесс, помимо хороших выходов чистых продуктов, отличается резко от Лилиенрота тем, что он идет под давлением в жидкой фазе и при гораздо более низкой температуре. На это мне Г. Франк ответил, что в патенте Лилиенрота сказано, что для окисления фосфора в реакционную камеру можно впускать не только пар, но и воду; введение воды предполагает возможность применения давления. На это замечание, не имеющее совершенно никакого значения, я все таки возразил, что в сильно нагретую камеру, куда проводятся пары фосфора, вполне возможно впрыскивать и воду, нагретую) ниже кипения.

Для чего-же, спрашивается, господа директора хотели уменьшить значение сделанного мною открытия, которое принадлежало их компании и на которое они уже заявили три патента? Ответ понятен: надо было убедить меня, что патенты эти малоценны и что И. Г. даст десятка два или три тысяч марок, и тогда на мою долю перепадет быть может десять или самое большое пятнадцать тысяч марок. Надо иметь в виду, у Байерише Штикштоф Верке с И. Г. существовал какой-то договор, и на заводе, принадлежащем баварцам в Пистрице, был установлен процесс Лилиенрота, давший плохие результаты. Можно было предполагать, что Байерише' Штикштоф Верке получит особое вознаграждение от И. Г. после продажи им патентов при эксплоатации моего процесса в заводском масштабе. Конечно, это было только мое предположение, но последующие события подтвердили, что при переговорах Н. Каро с И. Г. имели место такие поступки, которые вызвали с моей стороны резкий протест. В результате нашего разговора я заявил, что совершенно не согласен с выслушанным мнением о значении моего процесса и я напишу официальный протест о продаже И. Г. за такую низкую сумму заявленных патентов.

Так как в успехе проведения в жизнь моего процесса был заинтересован также и мой ассистент, К. Ф. Фрейтаг, то я ему рассказал обо всем, что говорилось в кабинете директоров, и мы решили прежде всего собрать всю литературу, которая могла бы свести к нулю все возражения, тем более, что для проведения патентов эти данные могли быть в будущем очень полезны.