Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [127]

Ближайшего сотрудника Ленина по революции и по борьбе с белогвардейскими выступлениями, Л. Д. Троцкого не было на похоронах, так как он был в почетной ссылке на Кавказе за свои оппозиционные выступления. Но, конечно, он прислал очень сердечную телеграмму с соболезнованием о преждевременной кончине Ленина. В Москве тогда ходил анекдот, что Троцкий выразился так: «Ленин, ты мертв, но жив, а я жив, но мертв».

После похорон Ленина произошли перемены в ВСНХ, и Рыков должен был оставить место председателя Президиума ВСНХ, так как был назначен председателем Совнаркома. На его место председателем ВСНХ был назначен Феликс Эдмундович Дзержинский. П. А. Богданов совсем оставил ВСНХ; он был назначен начальником Юго-Восточной области и переехал в Ростов-на-Дону на жительство. Управление делами ВСНХ перешло в руки чекистов, лиц приближенных к Дзержинскому (последний оставался также начальником ГПУ). Первым заместителем председателя ВСНХ был назначен Пятаков, который собственно и вел все дело по промышленности. Новым членом коллегии ВСНХ был назначен Межлаук, которого очень ценил Дзержинский. Первое заседание нового Президиума произвело на меня хорошее впечатление по своей деловитости. Дзержинский оказался хорошим председателем, умел ставить вопросы и требовал определенного ответа. Между прочим, он указал, что в Президиуме находится академик Ипатьев, опытность которого в химической промышленности всем нам хорошо известна, и что потому необходимо во всех случаях обращаться к нему за советами; мы должны ценить его присутствие в Президиуме и по возможности использовать его знания. Мне было очень приятно, что глава ГПУ с таким доверием относился к моей деятельности.

Советская жизнь, построенная на новых началах НЭП-а и давшая немного вздохнуть всем слоям общества, после смерти Ленина стала подвергаться некоторым пертурбациям. Было об’явлено, что крупная торговля должна перейти в государственные руки и что в руках частных торговцев может быть сохранена только мелочная торговля. Немедленно после выхода этого декрета в одной только Москве было арестовано около тысячи более крупных торговцев, которые были сосланы в отдаленные места СССР, а их предприятия были конфискованы. В городах появились особые государственные лавки под названием «Коммунаров», торговавшие, как с’естными припасами, так и платьем, бельем и т. п. Если во время короткого существования крупной частной торговли обыватель мог достать в лавках все, что ему было необходимо, то с переходом торговли в государственные, совершенно неопытные руки, получение необходимых продуктов сильно ухудшилось, а цены на товары сразу же сильно поднялись. По* мере того, как государственная торговля все более и более расширялась, захватывая и мелочную продажу, дело снабжения населения товарами широкого потребления неуклонно ухудшалось, и ко времени моего от’езда в 1930 году ухудшение дошло до крайних пределов: достать с’естные продукты или купить зштки, иголку и т. п. стало делом исключительно трудным.

В начале весны 1924 года по постановлению Политбюро, Троцкому было разрешено вернуться из ссылки с Кавказа и вступить в исполнений обязанности председателя Реввоенсовета. Но партия не питала полного доверия к этому сановнику. Помощником к нему был назначен Михаил Васильевич Фрунзе, и кроме того, членом Реввоенсовета был назначен И. С. Уншлихт, один из ближайших помощников Дзержинского по ГПУ. В таком окружении власть Троцкого, привыкшего ранее быть диктатором в военном ведомстве, сильно сокращалась, а, быть может, даже сводилась почти к нулю. Но скоро для Троцкого нашлось одно дело, которое на некоторое время могло немного реабилитировать попорченную репутацию революционного героя, не раз спасавшего революцию от гибели. Троцкий из газет ознакомился с моей идеей создания «Добрсхима» и приехавши в Москву написал в газетах несколько интересных статей, доказывавших необходимость создания в кратчайший срок такого общественного органа, в деятельности которого должны принять участие все классы общества. Благодаря выступлению Троцкого, советское правительство решилось принять меры к скорейшему открытию «Доброхима». Было приказано устроить публичное заседание в Большом Театре для об’яснения целей Общества и избрания организационного комитета.

После такого решения правительства, я был вызван в Реввоенсовет к Уншлихту, который заявил мне, что в ближайшее время я должен буду выступить с речью» относительно необходимости развития химии в стране _;и указать на связь мирной химической промышленности с задачами обороны государства. Он мне сказал, что первая речь будет произнесена Л. Д. Троцким более на политическую тему. Я заявил Уншлихту, что мне важно знать более подробно содержание речи Троцкого, чтобы избежать повторений. Уншлихт мне на это ответил, что я должен дать копию своей речи Троцкому и ему для просмотра и что если будут какие-либо замечания, то об этом мне будет сообщено; он прибавил, что было бы хорошо, если бы я лично поговорил с Троцким на эту тему — и предложил мне устроить это свидание теперь же. Я, конечно, согласился. Тогда Уншлихт соединился по телефону с Л. Д. и получил ответ, что Троцкий ожидает меня в своем кабинете. Он принял меня очень любезно и сказал мне, что я совсем не меняюсь и выгляжу так же, как 7 лет тому назад, когда он впервые меня видел у него в вагоне, на совещании об организации Военного Управления снабжения армдеи всеми видами довольствия. Я просидел у него добрых полчаса. Он рассказывал о своем житье в Абхазии, об ее слабой культуре и о пользе для его здоровья пребывания в этой живописной стране с чудесным климатом. Он выглядел очень хорошо и был в веселом настроении духа. Мы сговорились о темах наших речей на публичном заседании, посвященном задачам «Доброхима», необходимость которого он всецело поддерживал. Мы расстались после этой беседы в самом хорошехМ настроении относительно пользы предпринимаемого нами дела.