Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [105]
Стомоняков остался очень доволен моим предложением и сказал мне, что он очень его поддерживает. В то время наши отношения с Германией были очень дружественными и немецкому правительству, после Раппальского договора очень хотелось как можно более связаться с нами при помощи развития экономических и промышленных взаимоотношений. Так начались наши переговоры с И. Г., которые продолжались до 1929 года, и за это время мне пришлось участвовать в целом ряде заседаний, как в Берлине, так, главным образом, в Москве. Здесь я только замечу, что мы заключили договор с И. Г. и получили техническую помощь, кажется, на 4 полупродукта, но затем после истечения срока, договор не был возобновлен, и все сношения с И. Г. прекратились.
Бинт, состоявший в ведении НТО, конечно использовал меня во время моего пребывания в Берлине и председатель Бинта, инженер Ройтман, уговорил меня подать проект об издании журнала «Технические новости иностранной промышленности» (точно названия я не помню) и принять участие в редакции этого журнала. Несомненно, эта идея была очень здравой, и подобный журнал мог бы сообщать нашим инженерам наиболее важные технические новости заграничной промышленности. Разрешение было получено, и я написал передовую статью, в которой об’яснил необходимость такого журнала и просил помощи тех, кто мог бы оказать содействие в добыче полезных данных. Многие немецкие инженеры из’яви-ли согласие дать статьи технического содержания. Журнал имел достаточное количество подписчиков и просуществовал до закрытия Бинта и до ухода в отставку Ройтмана, примерно до 1928 года.
В мартовском заседании Химического Общества был назначен к слушанию мой доклад: «Вытеснение металлов 2-ой группы нечетных рядов периодической таблицы водородом под давлением из водных растворов их солей». Председателем Химического Общества в то время был профессор Haber; он прислал мне письмо, в котором, подчеркивая интерес предложенной мною темы и сообщая о правилах, существующих в Обществе, указывал, что в виду обширности темы и краткости времени едва ли будет возможно допустить прения по всем деталям доклада. Я постарался сократить мой доклад таким образом, чтобы говорить не более полчаса и оставить время на вопросы. Хотя я и был не очень силен в немецком языке, но доклад прошел благополучно; Е. И. Шпитальский, который был на заседании, сообщил мне потом, что он был прослушен с громадным вниманием. Громадная аудитория Hoffman Haus, где происходят заседания Химического Общества была переполнена и даже стулья, приставленные сбоку аудитории, были заняты; я это заметил, потому что на одном из таких стульев сидел др. Нернст, который после доклада обратился ко мне с некоторыми вопросами. Выбранная мною тема представляла несомненный интерес новизны, так как вытеснение водородом металла из раствора его соли представляло обратную реакцию вытеснению металлом водорода из кислот.
Доктор Нернст настолько заинтересовался этим вопросом, что просил меня зайти к нему в Институт Физических Измерений (учреждение, подобное нашей Палате Мер и Весов) для обмена мнениями об этих интересных реакциях. Я, конечно, с большой охотой исполнил желание этого выдающегося ученого, который создал целую большую школу физико-химиков, и мы провели в беседе почти два часа. Но должен сказать по правде, что мне этот разговор не дал чего-либо существенного, чтобы помогало бы приблизиться к пониманию этой группы явлений. Все, что мне сказал Нернст, я знал из его прекрасной книги «Физическая химия» и из книг Оствальда относительно гипотезы об упругости растворения металлов. Через несколько лет мне пришлось снова беседовать на эту тему с Нернстом; об этом я скажу после.
Во время моего пребывания в Берлине, я очень часто виделся с двумя моими коллегами по Академии Наук, Алексеем Николаевичем Крыловым, физико-математиком, и Федором Ипполитовичем Щербатским, редким специалистом по санскритскому языку. Мы часто проводили вечера в очень интересных беседах. А. Н. Крылов был в продолжительной командировке по заказу нефтеналивных судов, причем А. Н., как специалист по судостроению, разработал свой проект конструкции подобного типа судов. А. Н. отличался большим остроумием и метко подмечал все слабости человеческой личности. Он обладал сильным характером и не стеснялся в выражениях, если было надо выругать кого-либо за совершенное им некрасивое деяние. В особенности он не любил непременного секретаря Академии С. Ф. Ольденбурга. В письме к одному академику он писал: «Во время Ломоносова в Академии был Шумахер, а теперь у нас шахер-махер». Когда ему, спустя некоторое время, после смерти В. А. Стеклова, предлагали занять пост вице-президента Академии, то он не только наотрез отказался, но написал такое письмо непременному секретарю, что последний, долгое время не мог успокоиться. С. Ф. Ольденбург с большим возмущением прочитал его мне и долгое время не мог забыть его содержания; это письмо было бы очень полезно сохранить для истории.
