Жизнь номер 2016: Песни девочки не со звёзд - [12]

Хочу, чтобы были живы мама, отец и сестрёнка — не у меня одной, а у всех. Хочу, чтобы на свете не было интернатов. Хочу, чтобы люди не дрались и не воевали…

Как много всего мне, оказывается, нужно! Столько невыполнимых и странных желаний! Вот так скромница-Мика! Куда проще, стать президентом страны и тащится от власти и важности. Жаль, это мне ни к чему.

— Знаешь, Мика, пора бы тебе повзрослеть.

— Не хочу! Дети, они настоящие. А взрослые — просто функции: врач, инженер, художник. Не хочу я стать функцией, это такая же смерть!

— Смерть. Но без неё, ты останешься пустышкой — куколкой, не превратившейся в бабочку. «Настоящего», никак не проявившего себя человека, и не увидишь! Ветер можно заметить только по действиям, да и те — не его, просто солнце нагрело землю.

Мурлыка вдруг погрустнел. Потом сказал очень твёрдо, обращаясь как будто бы не ко мне, а убеждая себя самого:

— Это подарок, который придётся вернуть. Отдать жизнь тому, что любишь больше всего.

— Мур, а ты чего хочешь? Ну, когда станешь взрослым.

Он покраснел и отвёл глаза. Потом внезапно спросил:

— Как тебе фильм? Понравилось?

Я вздрогнула и отвернулась.

Глупо! Будто Мурлыка мог видеть, что делала Злата!

— Чепуха! Называется «К звёздам», а летят на Нептун. И столько ляпов… Без фильма понятно, что обезьянкам в космосе нечего делать. Гуляй среди зелени, трахай жену!

Мурлыка нахмурился.

— Ладно, девчонки… Но от тебя, я не ждал! Для чего каждый день разговариваем?

Он надулся и замолчал.

Что за день! Мне и так было плохо — бабочки не прекращали порхать, а тут ещё…

— Прости. Расскажи, что я не так поняла? — к Мурлыке несложно найти подход, как и ко всем мужикам. Это не Злата!

Мальчишка сразу оттаял.

— Разве не ясно, что в космос никто не летал! Брэд Питт — это Будда, и путешествовал он в глубины себя, в поисках Бога-творца. Видала, какой он был собранный и сконцентрированный! Это ему помогало. Мешали инстинкты. Дикость — приматы, жадность — торговцы, трусость — экипаж корабля.

Приехали! Брэд Питт — это Будда! Не нужно быть детективом, чтобы понять — перед фильмом Мурлыка нажрался грибов.

— Нахрен искать отца, которому на тебя наплевать? — были у нас такие девчонки, слёзные письма писали.

Мурлыка снова нахмурился.

— Не богохульствуй! У нас тут не демократия — вякнешь, Вселенная стукнет по голове, — потом он добавил тихонько: — Не хочу, чтобы ты умерла. Больше всего, я боюсь остаться один.

Пиздец! Теперь мне ему не сказать, а остальным всё равно!

Стало совсем уж тоскливо.

— Ну, а пираты? Что это был за символ?

— Пираты? Какие пираты?

— Из фильма.

— Из фильма? Какого?

Я вздохнула.

— Неважно… Ты посиди. Глянь, как блестит вода!

Мурлыка уставился вдаль. Он бормотал, но речь была неразборчивой, слышалось лишь «мур-мур-мур». Не напрасно ведь он получил погоняло.

Пели сверчки, подвывала собака, и от её голоса ныла рука. Сегодня мне петь не хотелось — хотелось вместе с Фиестом завыть на Луну. Но я держалась, стараясь думать о фильме…

Конечно, Брэд Питт очень смелый пилот — совсем, как Мурлыка. Да и мужик ничего, только старый.

Достать из уха наушник и полететь в глубины себя — сквозь смерть и холодную пустоту?

Мимо ошмётков мяса, которые были отцом… Мимо кровавого секса в разрушенной школе… Мимо сестрёнки с отрезанной головой, мимо скользкого камня в руке…

Какие там поиски Бога? Какой там, нахуй, Нептун!

Я не добралась бы и до Луны.

Круг четвёртый. Одуванчик

Поутру, обрызгавшись «Гуччи» в надежде на встречу со Златой, я пошла к Семёнычу. Его небольшой кабинет был рядом с комнатой, в которой жил он и Злата — отдельный душ, туалет, небольшая подсобка. Свой маленький мир, в который меня всё больше затягивало.

Эх, Злата! Недоступная рыжая Злата!

— Котя? Что там у тебя?

— Врач мне сказал, что я скоро умру.

Он почесал бровь.

— Скоро — это когда?

— Я не спросила. Полгода, наверное.

— Ясно.

Я не уходила, а он меня не прогонял. Только чесал свою бровь, о чём-то задумавшись.

Я выдавила:

— Ничего нельзя сделать?

— Мика… Ты знаешь, сколько стоит лечение.

Я теперь Мика, не Котя.

— И нет вариантов?

Он, наконец, оторвался от брови.

— Есть, — он указал мне на кресло. — Садись. Видно, пора нам поговорить.

Я уселась на край, вцепившись руками в коленки.

— Мика… Ты уже взрослая, и понимаешь, что ничего просто так не бывает. Да?

Я согласно кивнула.

— На тебя положил глаз один человек.

— Вишневский?

Приглаженная бровь Семёныча поднялась вверх.

— Ты его знаешь? Он на тебя выходил?

— Нет. Мясоедов сказал. Сказал, что я — раритет.

— Раритет, только порченый. Который вот-вот рассыплется, и до которого никому не захочется дотронуться.

Он замолчал, будто ждал от меня ответа. Я пожала плечами.

— Мика! У тебя вариантов нет.

— Я понимаю. Я согласна на всё.

— Хорошо. В таком случае, я обо всём позабочусь. Иди!

Я осталась сидеть.

— Что мне нужно делать?

— Узнаешь потом. Иди!

В узком проходе я столкнулась со Златой. Её кудри были упрятаны под полотенцем.

— Cześć! — сказала она, достав изо рта оранжевую зубную щётку. У Златы всё было ярким.

— И тебе привет!

Я хотела пройти, только Злата преградила дорогу. Втянула фруктовый запах и улыбнулась.

— Куди це ти зібралася? Я думала, ти шукаєш мене.