Жизнь ненужного человека - [14]

Маленький, пыльный старик метался по лавке, точно крыса в западне. Он подбегал к двери, высовывал голову на улицу, вытягивал шею, снова возвращался в лавку, ощупывал себя растерявшимися, бессильными руками и бормотал и шипел, встряхивая головой так, что очки его прыгали по лицу:

- Н-на-а, - подлец!.. Да-а, - подлец, - я жив!

И крикнул Евсею:

- Запирай лавку!

Войдя в свою комнату, он, перекрестясь, тяжело свалился на чёрный диван. Всегда гладкий, теперь старик весь был покрыт морщинами, лицо его съёжилось, платье повисло складками на его встревоженном теле.

- Скажи хозяйке, чтобы перцовки дала мне, - большую рюмку...

Когда Евсей принёс водку, хозяин поднялся, залпом выпил её и, широко открыв рот, долго смотрел в лицо Евсея, а потом спросил:

- Ты понимаешь, что он меня обидел?

- Да, - сказал Евсей.

Старик поднял руку, молча погрозил пальцем и надломленным голосом проговорил:

- Я его знаю...

Сняв свою чёрную шапочку, потёр руками голый череп, осмотрел комнату, снова потрогал руками голову и лёг на диван.

Раиса внесла ужин и, расставляя на столе тарелки, спросила:

- Устали?

Нездоровится, лихорадка. Дайте ещё перцовки. Посидите с нами, вам ещё рано уходить...

Говорил он торопливо, приказывая. Когда Раиса села, старик приподнял очки и подозрительно осмотрел её.

За ужином он вдруг, подняв ложку вверх, проговорил:

Не хочется есть...

И, наклонив голову над тарелкой, долго молчал.

Евсей настойчиво старался понять, что случилось в лавке. Было похоже, как будто он неожиданно зажёг спичку, и от её ничтожного пламени вдруг жарко вспыхнуло что-то и едва не сожгло его злым огнём.

Люди связаны, опутаны какими-то невидимыми нитями, - если случайно задеть нитку, человек дёргается, сердится.

Старик вдруг тихо и подозрительно спросил, глядя на Евсея:

- Ты о чём думаешь?

Евсей смущённо встал:

- Я не думаю...

- Ну, ступай, - поужинал и- ступай!

Желая позлить хозяина, Евсей начал убирать посуду со стола, нарочно не торопясь. Тогда старик визгливо крикнул:

- Иди, я тебе говорю! Дурак!

Евсей вышел, сел на сундук, дверь он притворил неплотно, - хотелось слышать, что будет говорить хозяин.

- Ты чего сидишь?

Он обернулся. Высунув голову из двери, хозяин смотрел на него.

- Ложись, спи!

Дверь плотно закрылась, Евсей разделся и лёг.

Сухие слова старика шуршали за дверью, точно осенние листья. Иногда старик сердился, вскрикивал, - это мешало и думать и спать.

Утром Раиса снова позвала его к себе и, когда он сел, спросила, улыбаясь:

- Что у вас вчера в лавке-то было?

Евсей подробно рассказывал, она смеялась, довольная и весёлая, но вдруг прищурила глаза и негромко спросила:

- Ты понимаешь - кто он?

- Нет...

- Сыщик! - шепнула она, глаза у неё пугливо расширились.

Евсей молчал. Тогда она встала, подошла к нему и, гладя его голову, заговорила задумчиво и ласково:

- Какой ты, - ничего не понимаешь. Что такое ты говорил мне? Какая другая жизнь?

Вопрос оживил его, ему очень хотелось говорить об этом. Глядя ей в лицо бездонным взглядом незрячих глаз, он начал рассказывать:

- Есть другая жизнь, - а откуда же сказки? Не только сказки...

Женщина, смеясь, растрепала ему волосы тёплыми пальцами:

- Глупенький ты...

И серьёзно, даже строго сказала:

- Схватят тебя, поведут куда хотят, и будут делать с тобой что хотят, - вот и вся жизнь!

Евсей молча кивнул головой, соглашаясь со словами Раисы. Она вздохнула, посмотрела из окна на улицу, и, когда снова обернулась к Евсею, лицо её удивило его - оно было красное, глаза стали меньше, темнее. Женщина сказала ленивым и глухим голосом:

- Если бы ты был... умнее, что ли, бойчее, я бы тебе, может быть, что-нибудь сказала. Да ты такой, что и сказать тебе нечего. А твоего хозяина - удавить надо... Вот, передай ему, что я говорю... ты ведь всё ему передаёшь...

Евсей поднялся со стула, облитый обидой, и забормотал:

- Я про вас никогда не скажу. Я вас очень люблю, и, хоть бы удавили вы его, - всё равно! Так я вас люблю...

Он вяло пошёл к двери, но руки женщины, точно тёплые, белые крылья, охватили его, повернули назад.

- Я тебя обидела? - слышал он. - Ну, прости... Если бы ты знал, какой он дьявол. Ненавижу его... ах ты...

Крепко прижав его к своей груди, она дважды поцеловала мальчика.

- Так - любишь?

- Да, - прошептал Евсей, чувствуя, что он кружится в горячем вихре неведомой радости.

Смеясь и лаская его, она сказала:

- Ах ты, - мальчуган...

Спускаясь с лестницы, он улыбался. У него кружилась голова, тело налилось сладкой истомой, он шёл тихо и осторожно, точно боялся расплескать горячую радость сердца.

- Ты что долго? - вопросительно спросил хозяин.

Евсей взглянул на него, но увидел перед собой какое-то смутное пятно без формы.

- Голова у меня болит! - медленно ответил он.

- Также и у меня. Что это значит? Раиса встала?

- Да...

- Говорила с тобой?

- Да-а...

- О чём? - быстро спросил хозяин.

Вопрос точно хлестнул Евсея по лицу, он спохватился и ответил:

- Говорила, что плохо кухню подметаю...

Евсей услыхал тихий, унылый возглас старика:

- Это - женщина опасная! Да, да... Выспрашивает, заставляет говорить ей чего не надо...