Жизнь на грани - [49]

Постояв у двери, мужик вернулся к Кристине.

– Видишь, ублюдки. Сидят, смотрят. И пока в мире вручают Нобелевские премии, ищут ядерное и химическое оружие, у нас в автобусах сидят самые настоящие бомбы замедленного действия. Кстати, у меня у самого протез. Так что ты тоже носи, не стесняйся.

– Спасибо, – ответила девушка.

– Ты еще и вежливая. И это правильно. А эти, видимо, добрых книжек не читали. Не впитали в себя ничего хорошего. Но это все я, конечно же, шучу. Черный юмор.

– У нас белого не бывает.

– Не исключаю и такого. Мне через два месяца стукнет семьдесят, – повторил он.

– Поздравляю.

– Спасибо. Жизнь прекрасна, живите и радуйтесь! – пожелал ей старик, который больше походил на молодого паренька, и, поправив шапку, задорно прыгнул в раскрывшиеся двери автобуса.

2

Эта незатейливая и веселая встреча в автобусе придала Кристине сил и вернула хорошее настроение.

«У меня все будет хорошо. Пускай этот наш разговор будет мне добрым знаком, – думала она, ощутив себя счастливой. – Быть доброй гораздо круче», – размышляла она беззаботно. Казалось, ничто не в силах сгустить краски.

Но стоило ей оказаться во дворе знакомого дома на Вознесенском, как стало не по себе. Уже под аркой она ощутила сильное недомогание. Хотелось лечь и уснуть, но расстояние до желанной кровати, эта лестница, по которой только предстояло подняться, – все это отчего-то внушало страх.

Впервые в жизни Кристина решила, что у нее шарики за ролики. «А что подумает Павел, если узнает?» – пошатнувшись, думала девушка.

Во дворе, как ни странно, было тихо. Ни души. Каждый шаг давался ей очень тяжело. Это состояние не было похоже на обычную усталость, нет. Она передвигалась с таким трудом, словно… словно была гигантским магнитом, который притягивало к земле.

Чем не сюжет для телевизионных страшилок в духе «Необъяснимо, но факт»? Шутки шутками, но в дюйме от двери в подъезд Кристина ощутила себя путником в пустыне, которому оставалось несколько шагов до источника воды. Чувствуя себя ветхозаветной старушкой, девушка оперлась о ручку входной двери, чтобы избавиться от одышки, и… упала, получив ожог!

– Вот черт! – засмеялась она истерически, не смея пошевелиться от боли. На ладони вскочил пузырь, который лопнул, стоило прислонить его к грязному, но зато холодному снегу. Кристина понимала, что смеется как безумная. Наверное, это уже и было безумие, но, с другой стороны, если бы она не смеялась, то оставалось бы рыдать, а там того и гляди, что крыша поедет.

Двор по-прежнему пустовал. Не было ни охранников, ни одаренной молодежи из соседней парадки – никого. Помаленьку к девушке вернулась сила ума и ясность мысли. Поднявшись на ноги, Кристина стала отряхиваться – слабость исчезла – и уставилась на дверную ручку как баран на новые ворота. И было отчего: железяка светилась бело-оранжевым цветом. Было очевидно, что она достигла температуры плавления – шел дым, стекала краска, сходил лак.

– О боже! – Девушка не верила своим глазам, но они видели то, что видели. Она столкнулась с тем, что было за гранью обыденных представлений о мире. И нельзя сказать, что такое столкновение приходилось ей по вкусу.

Остатки здравомыслия и инстинкт самосохранения говорили ей: «Если хочешь спастись, то беги сейчас», но совесть тянула девушку в противоположную сторону, твердя: «А как же Павел? Неужели ты не возьмешь его с собой?»

Действительно, может быть, ей все это только кажется? Решительно толкнув полыхающую дверь костылем, Кристина вошла внутрь и… ничего не произошло.

– Слава Богу! – с удовольствием крикнула она в пустоту подъезда. Дурацкая дверь позади, что бы это ни было, это не по-настоящему.

«Но как ты объяснишь себе ожог на руке?» — спросил ее внутренний голос.

– Не знаю, – ответила она ему, а вернее, самой себе. – Не хочу об этом думать, а то снова станет страшно.

Это было правдой, и внутренний голос отстал. Кристине хотелось всего лишь доползти до кровати, убедиться, что с Павлом все в порядке, и поговорить с ним.

– Делов-то, делов, – улыбнулась девушка, преодолев лестничный пролет.

«Ну конечно…» — прошептал внутренний голос.

Открыть дверь, когда одной рукой опираешься на костыль, а вторая с ожогом, было непросто, но Кристина справилась.

Беспокойство и страх отступили, когда она оказалась в квартире. Несмотря на расквашенный «толчок» (н недавнюю смерть Вики, не забывай), здесь было безопасно.

Из их с Павлом комнаты доносилась музыка. Это хорошо, значит, он дома.

Помедлив перед комнатой в темноте несколько секунд, Кристина набралась храбрости, вспомнив, как Вероника начинала болезненные и непростые разговоры – с места в карьер, – и решила последовать ее примеру.

Отворив дверь в комнату, она сказала Павлу напрямик:

– Я бы хотела поговорить с тобой… о нас и о том, что ты задумал.

– Опять? Мы же вчера обо всем поговорили.

– Да, но… Некоторые вещи оправдать нельзя. Я сегодня весь день этим занималась, но все равно мне не удалось принять твою сторону.

– Почему? Стой… Это ты так со мной поздоровалась, да? Кристи, что это у тебя с рукой, где ты так умудрилась?

– Нигде, потом объясню… – отмахнулась она от его псевдобеспокойства, целью которого была попытка сбить ее с основной темы разговора. – Так вот, есть вещи, которым нет оправдания. Потому что… без доброты человек – это просто животное, которое может зарабатывать, строить дома, рисовать картины и всякое такое. – Перед глазами девушки вновь появился уже не раз возникающий сегодня образ медведя, загнанного в клетку городского зоопарка.