Жизнь на грани - [108]

Мягким жестом тот отказывался и в который раз спрашивал:

– Но, может быть, ты не виноват, что так вышло? Неужели нельзя хотя бы извиниться и попытаться начать заново?

– Да хэ его знает, – смотрел он на Антона глазами виноватого пса, который не вполне понимал, как оказался на улице и вернется ли за ним хозяин.

Все это действо происходило в комнате Игоря, одной из многих в этой коммуналке, довольно-таки приличной, если не считать, что у соседей в комнатах был порядок, а у биологического папы Маши – словно в окопе во время боев Великой Отечественной. Ну или несколько позже оной: разваленный диван, матрас валяется на полу. Рядом – подушка, стул и микроволновка. Шкаф, ноутбук, телевизор. Много мух, мусора, и спиртное, спиртное, спиртное…

Пустые бутылки из-под «Арсенального» в одном углу комнаты, грязная посуда и тара, в которой не так давно были закупорены напитки покрепче, – в другом.

Иной раз чувства переполняли Игоря, и он просил Антона найти свою дочь «Вконтакте».

– Последнее время плохо видеть стал. И то капаю «Нафтизин», чтобы с красными глазами на работу не ходить. Можешь найти? – вопрошал биологический отец.

– Могу, – говорил естественный отец Игорю.

И они искали. Ясное дело, тут Антон лицемерил, но что поделаешь, ведь папаша порой ошибался в имени собственного ребенка! Но все же Антон жалел его, понимая, что пока еще здоровая часть Игоря помнит и любит ту девочку, которую любил и он.

Поэтому Игоря надо убить. Вернее, ускорить процесс самоуничтожения. Ведь, по большому счету, того все устраивало – поработает в троллейбусе контролером, вернется «уже хороший» домой и поставит ставок на футбол через тотализаторы вроде «БалтБет».

К чести Игоря, он соображал, на что и когда делать ставки. Но в целом это ничего не меняло: выиграй тот хоть пять тысяч, потратит все на выпивку.

Поэтому Игоря надо убить. И еще потому, что со смертью Ольги ребенка суд отдаст законному отцу. А этого никак нельзя допустить, размышлял Антон. Закон, конечно, есть закон, и логика его Антону была ясна: сначала прими ребенка, раз обязан содержать, а уже потом, если надумаешь, пиши отказ. При таком раскладе шансы Антона остаться с дочерью, даже если она этого хочет, малы, ведь она всего лишь одиннадцатилетняя, то есть не достигшая совершеннолетия.

К тому же для органов опеки и им подобных Антон после смерти дорогой Оли меньше, чем никто, так как у него нет даже опекунства. Это значит, что отнять девочку у него могли при первой же возможности.

Например, раздастся звонок из школы куда следует:

– Да, вы совершенно правы. Ольга Викторовна, к сожалению, умерла. А это значит, что Машу воспитывает ее муж. Но вы же знаете, какие сейчас мужчины. А чтобы быть хорошим отцом-одиночкой, нужно не только хорошо зарабатывать, но и любить приемного ребенка как своего. Да, вы знаете, вряд ли он на это способен. В школе-то бывал раза три. Правда, на машине. Но представьте, что будет, если он, не подумав, сядет пьяным за руль и угробит ребенка. Так что я его, конечно, не осуждаю, но вы понимаете…

Нет, этого не будет. Антон категорически не хотел об этом думать. Да и потом, вопрос опекунства решаем. Это пока что его нет. Но все хорошее требует времени, а оно пока что есть. А чтобы поторопить события, надо подкинуть дров в топку Игорю.

Мучила ли Антона совесть в ту пору? Первые недели да, а затем он окончательно убедился, что имеет исключительное моральное право совершить задуманное.

Во-первых, потому что он делал это ради Машиного благополучия – любовь требует жертв (или жертвоприношений), а во-вторых, Игорь и не пытался бороться. Иногда Антон спрашивал:

– Игорюх, но ты же понимаешь, что если бы не твоя работа, которая держит тебя на плаву, то ты давно бы уже сдулся и издох?

– Согласен, – отвечал биологический отец естественному, закладывая очередную стопку за воротник. – Но меня и так все устраивает.

«Ну раз так, то пей на здоровье», – думал Антон, все меньше и меньше жалея алкоголика, от выпитого и интоксикации организма временами покрывавшегося испариной и красными волдырями.

«Пей, а я буду добавлять тебе таблеточек в водочку, деньжат на «Охоту» добавлю тоже. Хотя нет, лучше буду покупать тебе это сам – для надежности», – продолжал свою мысль Антон, наблюдая, как неделя за неделей его конкурент угасал. Равно как и его любимая супруга.

До сих пор грустно вспоминать, но в те дни он чувствовал себя участником аттракциона «Смерть близких: у кого нервы сдадут быстрее».

Когда он думал об этом, в его голове возникал Андрей Малахов. Ведущий «Большой стирки» с задорным рвением продолжал предыдущую мысль Антона, говоря в воображаемый телеэкран:

– Ответ на этот вопрос мы узнаем после рекламы. Не переключайтесь.

Возможно, чтобы не сдаться и не опуститься ниже плинтуса, Антон и зачерствел. С другой стороны, хвала Игорю – он был для Антона тем, в кого нельзя превращаться, если не хочешь потерять всех, кто тебе дорог. Потому что из некоторых мест обратного хода нет.

Так длилось почти полгода. Заходя к Игорю раз в неделю на протяжении этих мрачных дней, Антон окончательно отстранился от того, с кем имеет дело. Игорь, в общем-то неплохой мужик, угасал, все больше матерясь, писаясь под себя, заговариваясь и теряя сознание все чаще…