Жизнь между схватками - [18]
Тогда я и не подозревала, что судьбы наши соприкоснутся спустя годы…
Когда мы насытились и вышли из пышечной, Ксюха важно заявила:
– Пошли, я тебе обменник покажу.
Я, честно говоря, даже не поняла, что это такое, и спросила:
– А что это? Зачем?
– Ну ты что, дура, что ли? А где ты валюту-то будешь менять? В обменнике, конечно! Поэтому иди, смотри и запоминай! Вот, смотри, – указала она на вывеску на углу какого-то старинного дома, к которому мы уже успели подойти, – мы и пришли. Видишь надпись большими буквами: «Обменный пункт»? Будешь менять только здесь.
– Ты сама, что ли дура? Как я тебе валюту-то менять буду без паспорта? Мне ж еще шестнадцати нет.
– Дорогуша, не ссы. Тут все схвачено, за все заплачено, тут наши люди сидят, и они прекрасно знают, кто ты такая и откуда у тебя финские марки, хотя, впрочем, можешь и с долларами приходить. Им все равно, только улыбаться не забывай.
И тогда мне в Питере еще больше понравилось! «Никуда я отсюда не уеду, останусь жить здесь во что бы то ни стало!» – настраивала я себя, опасаясь, что меня все-таки отправят обратно в Торжок за неимением надлежащих документов.
Ксюха предложила мне пройтись по городу до захода солнца. Вся жизнь в «конторе» начиналась с восьми вечера, когда подъезжала сама Ирен – хозяйка борделя, а днем там было сонное царство. Мы гуляли по Таврическому саду, потом прошли и мимо Невского Паласа, который в то время охранял один из моих будущих мужей…
Тем временем, солнце все уходило незаметно за горизонт, и мы потихоньку поплелись обратно. Ксюха нервничала:
– Давай уже, пошли. Ирен скоро придет! – сухо и напряженно поторапливала она меня.
Я сильно нервничала, но с гордо поднятой головой шла за Ксюхой, а внутри постоянно твердила себе: «Все будет хорошо, все будет хорошо, я не имею права вернуться назад, меня обязательно возьмут!».
Однако когда мы уже поднимались по лестнице, адреналин дал о себе знать, ноги стали ватными, и в голову ударила кровь, но вид оставался по-прежнему уверенный.
Зайдя в контору, я, конечно, уже ожидала встретить ту самую бабу-ягу, но увидела настоящую ведьму из преисподней!
Женщина, сидящая на кухне у окна, произвела на меня очень яркое впечатление. Я сразу поняла, что это Ирен. Сорокалетняя сутенерша обладала поистине инфернальной, магической внешностью. У нее были длинные, черные, как смоль, ухоженные волосы, белоснежная кожа, алые губы, правильные черты лица, словно с полотен итальянских художников, только один глаз заплывший…
Ирен была не только одноглазая – в ней на фоне всей этой брутальной сияющей красоты жило еще и выдающееся безобразие. Она была толстая, как пивная бочка: сквозь шикарное платье от «Шанель» виднелись висящие жирные бока, под глазами висели мешки, дряблые толстые щеки обрамляли ее дьявольски великолепное лицо. Мне показалось, что я попала в преисподнюю, а этот круг ада под названием «прелюбодеи» охраняла Ирен – живое воплощение порока со всех сторон.
Заговорив хриплым низким голосом, она открыла новые грани своего образа:
– Ну что, куренка? Как зовут-то тебя?
Да уж, голос ее оказался колоритней внешности. От алкоголя и курения он приобрел мужские интонации. Казалось, со мной говорит подзаборный алкаш! На секунду я начала сомневаться: точно ли это женщина, натуральные ли у нее груди – или это большие дыни? И тут она снова пробасила:
– Подойди ко мне поближе…
Я встала как вкопанная. От навалившихся на меня впечатлений и от страха меня словно парализовало на месте, и тут Ксюха подтолкнула меня сзади, прошептав из-за спины:
– Иди, тебя зовут. Чего встала?
Я вдруг очнулась и смело сделала шаг вперед, а Ирен посмотрела на меня оценивающе одним глазом и протянула:
– Нда– а… – и опустила взгляд.
Пока продолжалась эта тяжелая пауза, в течение которой мне должны были вынести приговор, я чуть не потеряла сознание, по всему телу стекал пот, голова кружилась от стресса.
Ирен снова подняла на меня глаз и повторила:
– Ну что, куренка, а зовут-то тебя как?
– Я Лена, и пися у меня по колено! – сказала я для уверенности, залихватски применив шутку Хохла. – Готова работать на вас, не покладая рук, обещаю, я вас не подведу! Честное пионерское!
Тут уже все не выдержали и расхохотались, да и Ирен заржала, как лошадь.
Я, застенчиво улыбаясь, посмотрела на хозяйку с надеждой. Ирен рявкнула:
– Да-а…
Все замолчали, и тогда она задала самый страшный вопрос, но я его ждала:
– А лет-то тебе сколько, Лена?
– Честно? Мне пятнадцать, но через три месяца будет шестнадцать, и я получу паспорт. А выгляжу я, как мне все говорят, на все двадцать.
В ответ снова поднялся такой хохот, что мне показалась, что меня берут работать клоуном. А интуитивно я почувствовала, что если в таком духе пойдет и дальше, то она меня так же шутя выкинет на улицу. Тогда я решила давить на жалость и принялась ныть:
– Ну пожалуйста, мне, честно, деваться некуда… Если вы меня не примете, мне дорога – только на кладбище. Оставьте меня пожалуйста, и вы не пожалеете! Я вас уверяю…
– Ты что, малолетка, совсем ошалела? Это ты потом ментов будешь уверять, а не меня! Мне за тебя потом отсиживать не очень-то хочется. Да, курятки? Есть же какие-то границы?!
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
О чем эта книга? Об американских панках и африканских нефтяниках. О любви и советском детстве. Какая может быть между всем этим связь? Спросите у Вадика Гольднера, и он ответит вам на смеси русского с английским и португальским. Герой нового романа Александра Стесина прожил несколько жизней: школьник-эмигрант, юный панк-хардкорщик, преуспевающий адвокат в Анголе… «Троя против всех» – это книга о том, как опыт прошлого неожиданно пробивается в наше настоящее. Рассказывая о взрослении героя на трёх континентах, автор по-своему обновляет классический жанр «роман воспитания».