Жизнь Марии Медичи - [25]

Дело в том, что Мария Медичи, подстрекаемая Кончино Кончини и Леонорой Галигаи, усиленно избавлялась от советников, доставшихся ей по наследству от Генриха IV. На их место она ставила своих людей, в число которых ухитрился попасть и Арман Жан дю Плесси.

В ноябре 1615 года он получил должность чиновника, ведающего раздачей милостыни при дворе Анны Австрийской. По словам историка Энтони Леви, «жалованье составляло всего триста ливров, но обязанности были необременительными, а сама должность обеспечивала ее владельцу достаточно надежное положение при дворе».

Кстати сказать, в 1617 году дю Плесси продаст эту должность за 60 тысяч ливров наличными.

Как видим, поначалу Арман Жан дю Плесси не играл при дворе никакой заметной роли, но уже в мае 1616 года он был назначен государственным советником, а 25 ноября того же года Мария Медичи назначила его министром, ответственным за ведение иностранных и военных дел. Это принесло ему 17 тысяч ливров. К ним следует добавить две тысячи ливров, которые он получал как член Королевского совета, а также специальный пенсион в шесть тысяч ливров, выплачиваемый королем. Новый пост требовал от Армана Жана дю Плесси активного участия во внешней политике, к которой он до тех пор не имел ни малейшего отношения.

Первый год Армана Жана дю Плесси во власти совпал с началом войны между Испанией, которой тогда правила династия Габсбургов, и Венецией, с которой Франция состояла в военном союзе. Эта война грозила Франции новым витком религиозных распрей, ибо Венеция в то время сильно конфликтовала с Ватиканом, отрицая абсолютную власть римского папы.

Как венецианцы, так и испанцы посчитали тогда назначение Армана Жана дю Плесси победой испанцев и папы, поскольку в их представлении он прочно ассоциировался с прокатолическим политическим крылом, хотя сам дю Плесси старался выказывать беспристрастное отношение как к католикам, так и к гугенотам.

Как министр, Арман Жан дю Плесси обращал особое внимание на интересы Франции на севере Италии, но в целом он стремился к миру. Он предлагал французское посредничество в разнообразных конфликтах, но и венецианцы, и савойцы отказались от этих услуг, не веря в силу и стабильность администрации Кончино Кончини.

В результате основная деятельность Армана Жана дю Плесси сводилась лишь к заверениям соседних держав в том, что политика французских властей будет оставаться открытой, а также к убеждению иностранных сторонников гугенотов не позволять их французским единоверцам набирать наемников за границей.

При этом еще не возникло никаких явных размолвок между юным королем и его матерью, но неприязнь Людовика XIII к Кончино Кончини становилась все более очевидной.

Биограф будущего кардинала де Ришелье Энтони Леви пишет:

«С какой бы силой дю Плесси ни стремился к признанию, богатству и возможности применить свои таланты на практике, он посвящал себя укреплению de facto и de jure власти законного монарха, чьи личные недостатки, по-видимому, он уже хорошо видел. В связи с этим он совершенно обоснованно ищет общества Клода Барбена, генерального контролера финансов, который убедил его не отказываться от Люсонского прихода после назначения министром в 1616 году, чего, в свою очередь, сильно желал Кончини, поскольку эта отставка сделала бы дю Плесси в высшей степени зависимым от него самого».

Обидчивый и высокомерный Кончино Кончини не очень-то стремился лично вмешиваться в политические решения, принимаемые в окружении Марии Медичи. Его интересы, главным образом, заключались в деньгах и власти, а не в управлении, и большую часть первой половины 1617 года он провел вдали от Парижа — в Нормандии.

Арман Жан дю Плесси, избегавший открытых нападок на Кончино Кончини, тем не менее имел достаточную свободу действий, хотя его «Мемуары» свидетельствуют о том, что он находил постоянные смены настроений итальянца утомительными.

Он, в частности, писал:

«Досадно иметь дело с тем, кто жаждет слышать лишь речи льстецов, как и с тем, кому нельзя служить, не обманывая, и кто предпочитает, чтобы его гладили по шерстке, нежели говорили правду… В эпоху правления фаворитов у любого, кто поднимается так высоко, непременно закружится голова, и он пожелает превратить слугу в раба, а государственного советника в заложника собственных страстей; попытается располагать, как своим, не только сердцем, но и честью подчиненного.

Итак, поскольку месть кует свое оружие из того, что находится под рукой, маршал попытался убедить королеву в том, что я нахожусь в тайном соглашении с принцами…

Продолжая подобным образом нападать на меня, он не прекращал попыток использовать меня и Барбена для того, чтоб выпрашивать для себя Суассон, который вот-вот должен был пасть. Мы чинили ему препятствия из опасения, что он через королеву насоветует королю воевать, дабы обогатиться на ссорах и распрях.

Чтобы лишить нас возможности предупредить Их Величества, он поспешил переговорить на эту тему с королевой, однако государыня сочла его просьбу нескромной и отказала ему, так отчитав его в нашем присутствии, что он не смог даже скрыть, до какой степени уязвлен. Однако, не совладав со своим лицом, не удержавшись от упреков, он был обижен не столько самим отказом, сколько обстоятельствами, в которых это случилось, то есть при свидетелях.