Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [33]
Мы же должны быть благодарны Николаю Николаевичу за эту скрупулезность. И не потому, что она привносит в историческое повествование некую клубничку, а потому, что она оживляет братьев Муравьевых, которые в некоторых работах предстают идеальными и безгрешными героями без страха и упрека. А впрочем, кто знает. Может быть, Михаил в 1814 году наврал брату о своих «самых близких сношениях» с пани Бригитой, наврал не корысти ради, а из мальчишеского хвастовства. Хотя поверить в связь юной жены «толстого и немолодого мужа» с пылким юношей, почти мальчиком, этаким русским Керубино, совсем не трудно. Особенно если эта жена – темпераментная полька, а все дело происходит в галантные времена и накануне войны, которая оборвет жизнь тысяч Керубино. Ах, Ранке, Ранке, кто же расскажет нам, «как это собственно было»?
V. Война
И вот война, о которой так мечтали молодые офицеры, грянула. Но обернулась она для них совсем не тем, чего они ждали. Не было ни геройских атак, ни лихих схваток с неприятелем. Русская армия отступала, и квартирьеры отступали вместе со всеми. Первым серьезным заданием, которое получил Михаил, был приказ в двухдневный срок построить мост через небольшую реку на пути следования отступающих войск. Обычно проходимая вброд, она разлилась из-за сильных дождей и была метров сорок в ширину с островом посередине. Материал, к счастью, был уже заготовлен. Михаил мобилизовал окрестных крестьян, прикинул, какой мост можно построить за указанный срок, разыскал где-то чугунную бабу, и менее чем за двое суток мост на сваях был готов. На случай, если разлив продолжится и мост снесет, Михаил реквизировал в окрестных еврейских корчмах бочки и веревки, чтобы при необходимости соорудить наплывной мост. Незаурядная сообразительность и распорядительность для пятнадцатилетнего юнца. Начальство было довольно.
Дальше пошли новые задания, начались трудовые дни: сопровождение войск в качестве проводников, выезды на рекогносцировку мест будущих ночлегов и дневок, сопровождение начальства при определении позиций предполагаемых сражений, топографическая съемка этих позиций и нанесение их на карту. Будущий генерал-квартирмейстер русской армии К. Ф. Толь любил повторять, что офицер квартирмейстерской службы должен быть способен сделать без отдыха 100 верст на коне и заучить всю виденную местность[106]. А ночами, когда другие худо-бедно отдыхали, офицеры квартирмейстерской службы должны были готовить и проверять маршрут дальнейшего следования, а значит, спать почти всегда урывками, где придется и питаться чем придется. Сто лет спустя исследователи истории квартирмейстерской службы отмечали: «Служба офицеров квартирмейстерской части <…> была весьма трудна, в особенности, если принять во внимание: а) неудобства бивачной жизни в стране бедной и мало населенной <…> б) положение одинокого офицера, не имеющего возможности пристроиться к какой-нибудь войсковой артели; в) укоренившееся среди большинства войсковых начальников убеждение, что о подчиненных им офицерах, особенно штабных, заботиться нечего, и г) недостаточное обеспечение офицеров Свиты в материальном отношении»[107].
Все это в полной мере почувствовали Муравьевы. Они завшивели и обносились. Помыться было негде и некогда. Денег на приварок или что-нибудь вкусненькое от маркитанта (вроде изюма у Пети Ростова) не было: по свидетельству Николая Николаевича, со своего жалования они могли проедать, включая фураж для лошадей, не более 60 копеек в день. От отца не было никаких вестей и тем более никакой денежной помощи. Начался авитаминоз. Великий князь, к корпусу которого были прикомандированы Муравьевы, симпатизировал братьям, но и посмеивался над ними. В грязных прожженных шинелях они производили странное впечатление среди более обеспеченной офицерской молодежи. Конечно, ровесники держались с ними на равных, братья и не допустили бы другого. Но, не имея денег на внесение артельного пая, они не хотели пользоваться угощением сослуживцев.
Но как ни тяжела была служба, Муравьевы не сдавались, полностью отдавая себе отчет в огромной ответственности, лежащей на офицерах – проводниках войсковых колонн. Им доверяли самые ответственные задания. Михаил не отставал от старших братьев. В битве под Смоленском, когда решался вопрос о том, успеют ли соединиться армии Барклая и Багратиона, пятнадцатилетний Михаил успешно вывел на предназначенные ей позиции дивизию Коновницына, составлявшую арьергард Западной, а после успешного соединения – всей русской армии.
Первым не выдержал тягот службы товарищ Муравьевых Михаил Колошин. Он тяжело заболел. Лечиться было негде и не у кого. Николай по-братски ухаживал за больным, но помочь ему не мог. Николай умолял и. о. генерал-квартирмейстера Толя (будущего ближайшего помощника М. И. Кутузова) разрешить ему оставаться с больным другом. Но Толь отказал, поручив организовать лечение Колошина полковнику Зигроту. Последний же вместо этого велел наутро выгнать Колошина со слугой со двора. Между прочим, эта история подлила масла в огонь антипатии братьев Муравьевых к немцам на русской службе. «Поступок, достойный приятеля Толя и немца», – возмущается Н. Муравьев в «Записках»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.