Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137) - [42]

.

Король же, удивленный поражением [своего] войска, твердостью своей своим [людям] оказавший вооруженную помощь, соответствующую, насколько смог, не только без большого урона для заблудившегося войска, в Лез Андели вернулся[433]. Этим неожиданным несчастливым событием из-за собственного легкомыслия некоторое время огорченный, чтобы дольше враги не оскорбляли, что будто бы в дальнейшем в Нормандию вступить [он] не осмелится, – только еще более воодушевленный в несчастьях и, что лишь мужам свойственно, более стойкий, войско вновь созвал, отсутствовавших привлек, высоких баронов королевства пригласил, определенный день и что вторгнется в [его] землю и в славное сражение вступит, королю Англии сообщил и [то], что ему пообещал словно договор под клятвой, исполнить поспешил. Затем вторгся в Нормандию, замечательным войском ее опустошив, когда сильнейший замок, который называется Иври, многими схватками завоеванный, огню предать приказал [и] вплоть до Бретея дошел[434].

Он, некоторое время в [этой] земле остававшийся, ни короля Англии увидеть был не в состоянии, ни найти того, кому отомстить за понесенную обиду; чтобы также на графа Тибо обрушиться, к Шартру возвратившись, сильнейшим приступом город атаковал, огнем сжечь намерился, когда вдруг как клир, так и горожане, тунику блаженной Богоматери неся перед собой, умоляли, чтобы ради его любви как церкви главный опекун милосердно пощадил, чтобы своим за чужие оскорбления не мстил, с плачем взывали. Король, к их мольбам королевского величия склонив высоту, чтобы благородная церковь блаженной Марии вместе с городом огню не была отдана, графу Фландрскому Карлу[435] повелел, чтобы [тот] войско отозвал, ради любви к Церкви и из страха [перед ней] город пощадил[436]. Когда [они] вернулись домой, за кратковременную неудачу долгой, непрерывной и суровой местью наказывать [все же] не перестали[437].

Глава XXVII. [О схизматике Бурдене [438] ]

Тем временем достопочтенной памяти верховному понтифику Римскому Пасхалию из этого света к вечному случилось переселиться[439]. Когда ему Джованни Гаэтано каноническими выборами назначенный как папа Геласий наследовал, [то] этим Бурденом, низложенным архиепископом Браги, на апостольский престол произволом императора Генриха возведенным[440], и народа римского продажностью [и] преследованиями нестерпимо [он] был измучен и от святого престола ими тиранически отогнан; к опеке светлейшего короля Людовика и к состраданию галльской Церкви, как издревле [папы] имели обыкновение [делать], прибег.

Он, когда с помощью корабля – ибо великой бедностью был стеснен, – направился в Магелонн, на тесный остров в море, который управлялся одним епископом[441], клириками и редкими служителями надзираемый, одинокий и незначительный, но со стеной по причине набегов бороздивших море сарацинов, – крепчайший город[442]. От господина короля, так как о приезде его [он] услышал, посланные, [мы] поручения исполнили; определенный день и место взаимной встречи в Везелэ вместе с его благоволением, так как правления первые плоды [мы] пожали[443], с удовольствием [мы] привезли обратно.

Когда к нему господин король на встречу поспешил, ему сообщили, что этот же верховный понтифик, подагрической болезнью долго страдавший, как римлян, так и франков, отдав [Богу] душу, пощадил[444]. На его апостольских похоронах, когда многие религиозные мужи и церкви прелаты участвовать поспешили, присутствовал среди мужей достопочтенный Ги, архиепископ Вьенны, благородный кровным родством, от императорского и королевского величия происходившим[445]; еще более благородный нравом, который, когда во сне ближайшей ночью – довольно сообразным, хотя и простительным предзнаменованием – увидел, что ему от всемогущего существа луна, под хламидой помещенная, была доверена, чтобы дело апостольского перехода Церковь не подвергало опасности из-за того, кто вступил в Римскую церковь верховным понтификом избранный, истинность видений яснее [он] узнал.

Итак, возведенный в столь высокое достоинство[446], [он] славно смиренно, но решительно права Церкви приводил в порядок; любовью и службой господина короля Людовика и благородной Аделаиды, королевы [и своей] племянницы, более целесообразно о церковных делах заботился. Таким образом в Реймсе торжественный собор проводя[447], когда к посланцам императора Генриха ради церковного мира, отложив заседания, на границу по направлению к Музону [он] отправился навстречу[448]; но не преуспел [и] точно так же, как предшественники делали, цепями анафемы на соборе, полном франков и лотарингцев, обременил[449]. Когда же церквей желанными дарами обогащенный, славно в Рим [он] прибыл[450], пышный как клириков, так и народа римского получивший прием, многих предшественников превосходя, [он] заботу о Церкви счастливо исполнял.

Но немногое время с тех пор на Святом престоле [он] пребывал, когда римляне, как его благородству, так и щедрости содействуя, императором навязанного схизматика Бурдена, в Сутри сидевшего и клириков, к порогу апостолов приходивших, колени преклонять принуждавшего, схваченным держали