Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура - [42]

Я не знаю, почему последующие поколения евреев не уделили должного внимания огурцам, дыням и луку-порею, но что касается лука и чеснока, то их нехватка во вкусовой гамме небесной манны окупилась с лихвой: в восточноевропейской еврейской кухне они стали чрезвычайно важными элементами. Их принято есть каждый шабес — в довершение субботнего удовольствия; то, чего не было в манне, для евреев превратилось в экзотическое лакомство. Кроме того, лук был очень дешевым, достать его на шабес было легко, и вот копеечный лук стал этаким евреем от овощей (и у луковицы, и у еврея общественное положение повышалось по субботам). Еще одно сходство, уже не талмудическое, а бытовое: общее качество йидн и цибеле — плодовитость.

Для проклятия вроде золст ваксн ви а цибеле требовался именно такой овощ — почтенный, всеми любимый: это видно из второго варианта проклятия, золст ваксн ви а мер («чтоб ты рос как морковка»). Мы уже знаем, каким уважением пользуется морковь в ашкеназском фольклоре, не в последнюю очередь благодаря игре слов (мер/мерн). Дело в том, что оба варианта начинаются не как проклятия, а совсем даже наоборот: как благословения — каковыми они наверняка и казались неискушенному слушателю, когда только-только появились в языке. Произнося такое, человек рисует в сознании собеседника радужную картину, а затем одним махом разрушает ее. Как и в пожелании «чтоб у тебя была тысяча домов», сначала все выглядит очень мило — почти до самого конца, и тут вся эта история разворачивается к слушателю другой стороной и бьет его по голове!

Крушение надежд — основная стратегия еврейских проклятий, можно ее условно назвать «золст кренкен ин нахес» («чтоб тебе стало плохо в разгар наслаждения»): человек вроде бы получает все, о чем мечтал, но в итоге это оборачивается несчастьем для него. «Чтобы твоя дочь вышла замуж за самого богатого и красивого парня страны… чтоб они поженились на следующий день после его избрания в президенты… и чтобы на их свадьбе ты сидел в первом ряду… в церкви». Прежде всего жертву проклятия нужно привести в восторг, чтобы она поверила, что предел мечтаний уже достигнут, разомлела и забыла об опасности, — вот тут-то самое время с грохотом сбросить ее на землю. Это как пожелание счастья без спасительного кейнеѓоре; как договор с дьяволом, где цена сообщается в конце. «Гот зол дир ѓелфн („чтоб тебе Бог помогал“), золст штендик зайн гезунт ун штарк („чтобы ты всегда был здоров и крепок“), ун штендик фрегн вос фар а ветер эс из ин дройсн („и всегда спрашивал, какая на улице погода“)». К чему это вас приговаривают — к безумию, навязчивой идее, пожизненному заключению в обитой войлоком палате, вечному одиночеству? Вероятно, все-таки последнее, но кто знает… Еврей — это загадка, Вечный Жид в Железной Маске.

Обратите внимание: в проклятиях, приведенных выше, не указаны никакие подробности. Что именно сделала дочь — просто вышла замуж за гоя? Приняла ли она сама вероисповедание мужа? Если да, то почему ее родители не сидят шиву? Есть ли какое-то внешнее обстоятельство, которое мешает родителям не явиться на свадьбу? Настоящее искусное клоле таит в себе целую мыльную оперу, а добрые пожелания, с которых оно начинается, подобны кошер хазер-фисл, ножкам кошерного поросенка: «Дайн мазл зол дир лайхтн… ви ди левоне ин соф хойдеш», «чтобы счастье светило тебе… как луна в конце месяца», то есть в безлунную ночь.

Эта форма клоле — псевдоблагословение — очень повлияла на так называемый еврейский юмор. Таково психологическое следствие голес, жизни в изгнании: как бы богаты вы ни были, всегда найдется одна мелочь, которая портит все удовольствие (то ли именно ее не хватает, то ли она стала каплей дегтя в бочке меда): «А гройс гешефт золсту ѓобн мит схойре („чтоб у тебя был собственный бизнес и полный склад товара“) — вос ду ѓост зол мен бай дир ништ фрегн („чтобы на то, что у тебя есть, не было спроса“), ун вос ме фрегт золсту ништ ѓобн („а того, на что есть спрос, у тебя не было“)». Иными словами, чтобы для покупателей вы были не пришей кобыле хвост, как евреи — для всего остального общества.

Помимо принципа «золсту кренкен ин нахес», есть и другой — «золсту кренкен ин геѓакте цурес» («чтоб тебе стало плохо посреди полной разрухи», дословно «чтоб тебе стало плохо посреди мелко порубленных [кровоточащих!] горестей»). Здесь наглядным примером может послужить классическое проклятие «а казарме зол аф дир айнфалн», «чтоб на тебя казарма обвалилась». Любое здание, падающее на голову, — невеликая радость, но если это еще и казарма — значит, вы в армии, то есть там, где не хотел бы оказаться ни один восточноевропейский еврей. За образом обвалившейся казармы стоит целая история: сначала приходит повестка; потом вы тщетно пытаетесь как-то спрятаться, откупиться, отмазаться от службы, после чего начинается тысяча и одно мытарство армейской жизни плюс дополнительные унижения для национальных меньшинств, а затем — как будто всего этого было мало — средоточие ваших мук обрушивается, погребая вас под обломками. А все потому, что вы не смогли откосить от армии, то есть не сумели стать преступником.