Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам - [13]

17 ноября. К этому дню пройдено 307 футов 9 дюймов.

8 декабря. Явное зло — отсутствие хорошего дренажа — по-прежнему с нами, и лекарства от него нет. В таких обстоятельствах нельзя не чувствовать тревогу! Что мы будем делать, если снова прорвется вода? Есть еще один источник волнений. У нас нет возможности контролировать рамы, когда они опираются на деревянные ноги или когда закручены винты. Что хуже всего, люди совершенно об этом не думают и не боятся последствий. Это обстоятельство и страх прорыва воды — вот причины тревоги.

12 декабря. Мало кто представляет себе, что такое испытывать тревогу и усталость днем и ночью. Двигаясь вперед, мы приобретаем все больше опыта, но по-прежнему случаются неожиданности. Сегодня случай может оказаться таким же фатальным, каким мог быть 200 футов назад или окажется впереди. Еще не было момента, когда мы могли бы считать себя в безопасности. Он наступит, только когда мы соединим арки туннеля с шахтой на другом берегу. Над нами лежит вся давящая масса реки, а мы должны продвигать свой щит и строить нашу конструкцию. При этом за счет приливов вес меняется дважды в день, а два раза в месяц, когда приходят сизигийные^[14], он меняется еще больше. Лапы — это основа нашей безопасности. Прижатые к грунту с наибольшей возможной силой, они не дают ему двигаться, даже если это рыхлый гравий; поэтому мы должны поздравить себя с тем, что они совершенно отвечают нашим потребностям. Мы продвинули наши рамы уже на 350 футов. Необходимо поменять опоры и верхние накладки, но не из соображений прочности, а из-за неправильного их использования. Первые опоры не были повреждены, пока их действие ограничивалось 3 дюймами, но при 6 дюймах они начали одна за другой гнуться, не причиняя, однако, вреда ни всей конструкции, ни щиту. Верхние брусья также погнулись или начинали гнуться — примерно тогда же, когда и опоры, поскольку, когда гнется опора, она усиливает давление на соответствующую раму, и верхние брусья также начинают ломаться. То, что поломка столь важной части щита не принесла серьезных последствий, доказывает, что этот случай был предусмотрен. Доказательством служит тот способ, которым верхний брус крепится к раме. Благодаря ему их можно легко снять и заменить. Несмотря на то что верхние брусья прогнулись, они никак не повредили верхних накладок, и работа не прекращалась, пока не были установлены новые брусья. Некоторые считают, что грунт не просто давит на щит и арки, но и частично держит сам себя. Опыт доказывает, что давление значительно выше того, что привносится на рамы искусственным образом. Грунт сжат по всей окружности водой под давлением: из этого мы заключаем, что щит действует как червь, который уплотняет почву своим телом, прорывая ее головой. С большим удовлетворением можем сказать, что пока мы следуем своему плану, не сломалась ни одна часть конструкции, за исключением задних винтовых опор. Они опять были выбиты из гнезд и повреждены. Полагаю, большинство несчастных случаев и повреждений следует отнести на счет увеличения спешки и еще больше — грубости средств, используемых людьми, когда при передвижении рам они сталкиваются с какими-либо сложностями. Из-за небрежности отвалились еще три накладки. Ужасно! Если мы не можем найти никого, кроме землекопов и шахтеров, чтобы научить использовать эту сложную машину, нам следует предусмотреть очень большие издержки.

20 декабря. Произошел тревожный случай. Винтовые опоры номеров 10 и 12 находились над номером 11. Шахтер средней ячейки номера 11 передвинул свою крепежную опору. В результате ячейка подалась назад, столбы и опоры упали с ужасным грохотом, и вслед за ними осыпалось много грунта. Это самый серьезный случай из тех, что происходили до сих пор. К счастью, грунт оказался необычно плотным, и фатальных последствий не случилось.

31 декабря. Г-н Брюнель и девять наших друзей устроили ужин под Темзой!»

Да, я организовал ужин, пригласив на него друзей. Мы сидели за столом, уставленным яствами и напитками, а в совсем небольшом отдалении от наших голов неслась вода мощной реки! Мы пировали, отмечая тот факт, что с той поры, когда мы начали проходку, прошел целый год. Я произнес первый тост, упомянув в нем все то, что казалось мне важным. К сожалению, не все мои товарищи двигались по изобретательской или хотя бы технической стезе, а потому на некоторых лицах я замечал гримасы непонимания и даже удивления — мол, зачем он все это говорит? И все же я вдавался в подробности — они были мне дороги, и я был уверен, что друзья меня простят. Я хвастался, что до самого апреля у нас не случалось никаких аварий — опоры щита не лопались и не гнулись, не было ни трещин, ни прогибов опор. Кое-где над нами сорок футов грунта, который всем своим весом оказывает давление на конструкцию щита, — и все же ни одна накладка не сломалась и ни одна опора не была повреждена. Я описывал, как шло дело дальше, когда Темза все-таки отыскала способ приблизиться к нам в своем убийственном желании слиться с нами воедино. Сколько пеньки мы израсходовали; каково было мужество тех простых людей, которые, стоя в кромешной тьме, едва рассеиваемой светильниками и лампами, боролись, бились до последнего, отстаивая как свое право на жизнь, так и право свободного передвижения под реками, как бы они ни назывались — Темза, Сена, да хоть бы и сам Нил!..