Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам - [10]

26 января. Г-н Брюнель^[11] отправился на Ротерхит; вода льется на конструкции. Четырехдюймовая труба над щитом должна выводить воду из шахты, но вода по ней не пошла и теперь быстро прибывает. Рама номер 5 перемещена вперед, на некоторое время поток воды прекратился, но потом возобновился с новой силой…»

Да, мы прокладывали туннель, а над нами Темза величаво несла свои воды. Надо сказать, я никогда не мог побороть инстинктивное убеждение, что эта река одушевлена почти в той же мере, в какой может быть одушевлен человек. Да, она старательно прячет свои чувства от нас, но если присмотреться к тому, как Темза сияет под луной, какими улыбками цветет в ясный день, как хмурится под ледяным ветром, как грозно сводит брови, если налетает шквал, то придется признать, что это свободное и мощное создание способно испытывать и радость, и огорчение, и даже, возможно, злобу. А поскольку ее, конечно же, не могло не раздражать копошение каких-то мелких букашек под собственным руслом, было резонно полагать, что она сделает все, чтобы в один прекрасный момент от них избавиться. Для этого ей нужно было сделать совсем немного: всего лишь неудержимо хлынуть в туннель, затопив незваных пришельцев водой, которой у нее всегда было в избытке.

В общем, нам приходилось быть настороже.

«1 марта. Есть вода за рамами, но меньше, чем раньше. Преодолевая трудности, люди демонстрируют большое присутствие духа. Г-н Брюнель был вчера, сегодня тоже все время находился или в ячейках, или рядом на других работах. В конце дня он сильно повредил ногу упавшим на нее куском деревянной конструкции».

Я помню тот день. Проходка шла довольно быстро, и я наблюдал за работой каменщиков, прикидывая, не нужно ли им в помощь прислать еще двоих, сняв их с шахты, на участке которой шли завершающие работы. Как вдруг одна из стоек лесов надломилась — потом выяснили, что она держалась просто на честном слове. Леса обрушились вместе с лежавшей на них сверху грудой кирпичей и самим каменщиком, не выпустившим из руки мастерка. Кирпичи, к счастью, в меня не попали, каменщик, повалившийся мне на плечи, тоже не причинил особого вреда, а вот верхняя часть лесов едва не перебила вашему покорному слуге правую голень.

(Вообще говоря, работа была довольно опасной. Листая дневник и вспоминая, в каких условиях мы день за днем и шаг за шагом двигались все дальше и дальше, диву даешься, что посещавших нас несчастий в итоге оказалось сравнительно немного.)

В результате недели две я не мог толком ступить на левую ногу, а потому почти не появлялся на строительстве. Зато во время моего отсутствия его посетила группа авторитетных акционеров. По словам отца, они остались довольны увиденным, но сам он в тот вечер казался очень озабоченным. «Видишь ли, — сказал он мне, — они, увы, не способны предвидеть даже сотую долю тех опасностей, которым подвергается и наша работа, и мы сами, и весь проект в целом. А я все время размышляю: нужно посвящать их во все те ужасы, что видятся мне, или проще для себя оставить их в неведении?»

В тот день он записал:

«Сейчас совершенно необходимо сделать все возможное для более действенного управления рамами и быстрейшей укладки кирпичной обмуровки. Если выполнить два этих условия, тогда мы наверняка сможем продвигаться с хорошей скоростью — не меньшей, чем я предположил вначале, а именно 3 фута за 24 часа. Вода все прибывает. Хорошо, что течь открылась после отъезда владельцев».

Зато вот что он пишет дальше:

«11 марта. Рано утром получил отчет Армстронга. Сообщает, что приток воды полностью прекратился — ее остановили ночью. Это означает, что мы прошли гравий. Конечно, мы ожидали, что окажемся под глинистым слоем; поэтому приняты меры к тому, чтобы перебрасывать глину и паклю к хвосту верхних накладок, что дает очень хороший результат. Скоро на большой щит вода перестала попадать совсем. Это доказывает, как эффективен щит против трудностей, которые не могли бы быть преодолены практически никакими иными средствами. Безусловно, было очень тяжело после 25 января, когда вода впервые прорвалась в номер 5, впереди щита. Все 45 дней шахтеры и каменщики проявляли большое мужество и стойкость. Скважина, проделанная в передней части шахты, позволила нам разведать состав грунта, через который нам предстояло пройти. Она будет использована для вентиляции. Потом мы уложим в нее свинцовые трубы для отвода воды: так что это совсем не бесполезные расходы. Были предприняты действия, чтобы ускорить работу. Были даны указания, как лучше расположить ячейки. Г-н Брюнель до сих пор слишком нездоров, чтобы работать в туннеле. Только что обратили внимание на серьезное смещение грунта: что делать!.. Очень опасно.

25 марта. Был в туннеле вместе с г-ном Брюнелем. Обнаружили, что с правой стороны снова произошло значительное осыпание грунта. Никто не может убедительно объяснить, что стало причиной. Я проверил и приказал, закрепив грунт, передвинуть плоские железные балки к головной части боковых накладок, чтобы прижать их и позволить шахтерам работать с плотным грунтом. То, что случилось, очень плохо и исключительно опасно; грунт здесь, очевидно, такой же рыхлый, как тот, который осыпался на конструкции при нашей первой попытке. Это должно послужить нам предупреждением, чтобы последствия не стали столь же фатальными, как в тот раз в штольне в 1807 году, когда четверо погибли