Жизнь Иисуса - [17]

Многие уже спят и видят Его на кресте. В Иерусалиме тайно собираются заговорщики. Нельзя терять ни дня, у Него мало времени сеять. Жить осталось считанные дни. Всего несколько месяцев сможет Он еще просвещать тех бедных людей, которых Он выбрал служить Себе и которым предстоит обновить лицо земли. Нет сомнения, они горячо любят Его, и это главное. Но ничего еще не понимают.

Кроме, возможно, одного — человека из Кариота, Иуды, упоминаемого последним в числе тех двенадцати, кого Иисус избрал из всех Своих учеников. Его имя стоит после Симона и Андрея, после Иакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, после Матфея и Фомы, после второго Иакова, сына Алфеева, и второго Симона, называемого Зилотом, после Иуды Иаковлева. Что привлекло его к Христу? Он ведал деньгами — значит, был человеком практичным; несомненно, поначалу он показал большую веру в Христа, поскольку, будучи человеком деловым, все-таки последовал за Ним. Это была несокрушимая вера в земной успех Господа. И другие верили в это, но не так сильно. Самые близкие ученики и даже сам сын Зеведеев считали, что их будущее обеспечено. Вожделенный престол уже сиял перед их взором.

На протяжении трех лет Иуда, должно быть, использовал потихоньку Источник живой воды в собственных интересах, извлекая из Него прибыль. Умный, но недальновидный, он, когда все рухнуло (как он считал, по вине этого Безумца, напрасно расточившего чудесные дары и восстановившего против Себя весь мир), не понял, что дело — а для него это было «делом» — развернется с новой силой и все, что он ждал, будет неслыханным образом превзойдено. Христос все это знал. Иуда был с Ним с самого начала и должен был оставаться до конца.

«Не берите с собою ни золота, ни серебра, — наказывал Иисус, посылая по двое возвещать благую весть, — ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха». Иуда улыбался про себя и думал: «Что выйдет, если буквально понимать каждое слово нашего милого Господа!» — «Я посылаю вас как овец среди волков…» — «Рассказывай другим», — бормочет Иуда. «Итак, будьте мудры, как змии…», — а Иуда отвечает в мыслях: «Уж будь уверен!»

«Остерегайтесь же людей; ибо они будут бить вас в своих синагогах». «Только не меня, — думает Иуда, — уж я-то знаю, как нужно с ними разговаривать^». И он презирает своих спутников, видя, как приводят их в трепет пророчества Учителя: «Предаст же брат брата на смерть и отец сына; восстанут дети на родителей и умертвят их…» «Почему их это так поразило? — удивляется Иуда, искоса наблюдая за товарищами. — Что у них за представление о семье?^» Иуда давно знает, что это так и есть: существуют отцы и дети, которые ненавидят друг-друга. Ему нравится в Христе, как просто, будто Бог, смотрит Он на человеческую мерзость.

В этот самый момент Учитель возвещает: «И будете ненавидимы всеми за имя Мое^». Конечно, так… но это не пугает Иуду. Другие трепещут, но он согласен, чтобы его ненавидели, лишь бы боялись. А уж его-то непременно будут бояться, потому что он овладеет всесильными словами, дающими самому Иисусу власть над материей и жизнью. Эх! В день, когда он сможет изгонять демонов и исцелять больных, ему плевать будет на ненависть или любовь мира, мир будет ползать у его ног!

«Не бойтесь, — продолжает Иисус, — убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь того, кто может и душу, и тело погубить в геенне^». Иуда пожимает плечами: зачем ему бояться Веельзевула, раз он станет сильнее его; они договорятся о том, как поделить власть.

«Если в моих силах будет изгонять его, я заполучу от него все царства мира».

И все-таки даже человек из Кариота растроган. Как не любить Иисуса? Ему одному можно довериться с закрытыми глазами. Голос Учителя смягчается, он ободряет Своих бедных испуганных друзей: «Не две ли малых птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего. Не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц. Итак, всякого, кто исповедует Меня перед людьми, того исповедую и Я перед Отцом Моим Небесным; а кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим…»

Иуда спохватывается: ему не очень-то по душе это обращение к сердцу, тут он смыслит меньше других учеников. Они по-собачьи преданы Учителю и трепещут от малейшей Его ласки. Эконом недоволен, чувствуя, что их ему предпочитают. Но вдруг Иисус опять повышает голос: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч. („В добрый час“, — думает Иуда.) Я пришел разделить сына с отцом, и дочь с матерью, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня».

В устах какого-то другого человека эти слова могли бы показаться чудовищными. Если бы мы не боялись, прибегнув к слишком смелому образу, быть обвиненными в посягательстве на неразрывность двух природ, то сказали бы, что здесь снова грозная голова Бога поднимается над плотью и кровью, что Он выходит за их пределы. Иуда полагает, что слова о ненависти ему понятны… На самом деле не он, а те, другие, догадываются, что только воплощенная Любовь может безнаказанно кричать такие слова. Иуде кажется, что Христос перевернул мир и в этом мире избранные не будут более обременены человеческими чувствами и никакие кровные узы не будут им ни в чем помехой. Победят сила и одиночество! Конечно, в словах Учителя есть приемлемое и есть не приемлемое для человека из Кариота. Вот сейчас Он говорит о кресте! Послушать Его — так если кто следует за Ним, но не берет своего креста, тот уже Его недостоин… Иуда улыбается: будто все дело в том, чтобы быть достойным Его! Он последует за Господом, а крест предоставит другим.