Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера - [8]

Позже мы все задумывались, не случайно ли они избежали наказания. Возвращаясь памятью к тем годам, проведенным в старом школьном доме на Кэнтерберри Роуд, размышляю над милосердием Божьим, который позволил мне познать в то время свое Священное Писание; ведь без этого я никогда бы не задал себе торжественный вопрос: «Что я должен сделать, чтобы спастись?» Страх перед Творцом есть началом всякого знания, но те, кто боится Бога, ведомы тайной волей… и т. д., и т. п.».

Вот и все, что мы узнаем от Питера Холлбрука, книга которого, помимо этого, наполнена банальностями и морализаторством. Немногие замечания, которые он высказывает в адрес Горацио, тем не менее, согласуются с тем, что нам известно из других источников. Например, это правда, что маленького Горацио окрестили именем Хорас, однако теория, что его симпатия к имени Горацио возникла из восхищения, которое питал к лорду Нельсону, скорее всего, ошибочна, так как он сменил имя еще задолго до того, как Нельсон прославился. Итак, у нас сформировался образ одинокого мальчика, живущего своей собственной жизнью, мечтающего о будущих успехах и намеренно сторонящегося школьных друзей. Может, это знаменательно, что никогда в позднейшей жизни он не вспоминал о ком-либо, с кем был дружен с самого детства, но, несмотря на это, настоящая нужда проявила в нем прирожденного лидера. Мы многое дали бы за то, чтобы узнать, каким образом Горацио опроверг обвинения утром 6 ноября. Можно предположить, что уже тогда он решил сделать карьеру в Королевском флоте под влиянием Тома Гэммона и других старых моряков, вдохновляемый свежими известиями о победах Родни и надеясь на свои успехи в математике. Однако представляется сомнительным, чтобы в этот период он принял окончательное решение. Планы у мальчишек меняются чуть ли не каждую неделю, тем не менее, существует вероятность, что в то время Горацио скорее думал о карьере в Вест-Индской компании. Если он когда-либо мечтал об армии, то должен был расстаться с этими мечтами в 1787 году, когда пришла весть о смерти дяди Джорджа. 77-й полк был направлен в Вест-Индию, где Джордж Роусон и скончался от желтой лихорадки. Так что все оставшиеся надежды должны были сосредоточиться вокруг дяди Томаса. Вне зависимости от этого, Военно-морской флот во время мира представлял очень смутные перспективы. Необходима была протекция, чтобы получить первое назначение, еще более сильная протекция, чтобы приобрести офицерский патент и терпение порой целой жизни, чтобы получить под командование первый корабль. В кампании было немного кораблей, а большинство служивших на них офицеров происходило из семейств, связанных с Королевским флотом; это были люди, служившие с Ансоном или Хоуком. В военном флоте мирного периода не было будущего для сына аптекаря из нищего местечка в Кенте.

В 1789 году пришли вести о революции во Франции. События на континенте могли не иметь особого значения для большинства английских графств, однако Кент отличался от остальных тем, что с его побережья можно было (иногда) видеть Францию. Французское дворянство начало появляться в Кале, так же, как столетием ранее там начали появляться гугеноты. Первыми прибыли люди предусмотрительные и хозяйственные, сменившие поместья на ценности, которые можно было реализовать значительно легче. После них прибыли те, кто не планировал бегства, однако успели взять с собой хотя бы то, что смогли упаковать. Последними появились люди, бежавшие от ареста, в том, что на них в этот момент было. Позже — фантазируя — все выдавали себя за аристократов или аббатов, но большинство не было ни теми, ни другими. Некоторые просто до конца были преданы своему королю и церкви, а другие были просто скромными людьми, не переносящими революции и кровопролития. По прибытии в Дувр и Дилл большинство из них двинулось дальше — в Лондон, однако кое-кто осел в Кенте, надеясь, может быть, что судьба переменится и позволит им вернуться на родину. К первым и самым робким беженцам принадлежал мсье Гюстав Лапорт, холостой правовед, который собирал арендную плату для дворян в окрестностях Аббевилля. Будучи человеком нервным, он прибыл в Рамсгейт еще перед падением Бастилии, а оттуда перебрался в Сандвич, в поисках более дешевого жилья. Там он и осел в качестве учителя французского языка, музыки и танцев, зарабатывал таким образом себе на скромное проживание и старался оставаться в хороших отношениях с мистером Конантом, который, к счастью, не обучал ни одному из предметов, предлагаемых мсье Лапортом. Похоже, осенью 1791 года Гюстав заболел и вызвал в качестве лекаря Якова Хорнблауэра. Не будучи в состоянии заплатить аптекарю за его заботу (поскольку с появлением болезни исчезли заработки), Лапорт предложил ему, что, после того как выздоровеет, отработает свой долг. Поскольку Яков никаким другим способом не мог получить свой гонорар, он послал к французу Горацио в обучение. Однако уже в первый же день оказалось, что Горацио абсолютно лишен слуха и не может отличить одну ноту от другой. К тому же он был неуклюж в танце, и кроме церемониального поклона, которым джентльмен приветствует партнершу в менуэте, немногому научился. Гораздо более многообещающими представлялись его способности в изучении французского языка. Под конец 1792 года — последнего года в школе в Сандвиче — он неплохо освоил словарь и неплохо формулировал фразы, но при этом имел ужасный акцент. Он гораздо лучше читал, чем говорил, и некоторые французские книги, которые Горацио приобрел в это время, остались в его библиотеке даже после его смерти. Одна из них называлась «Новейшее описание замков и парков Версаля и Марли» Пиганьолли де ла Форса, изданная в Париже Библиотекой Шез Омон, что на площади Коллежа Мазарини, в 1764 году, однако Хорнблауэру достался лишь первый том и то без обложки. Другой книгой на французском, которую Горацио раздобыл в это же самое время, была «История и приключения флибустьеров» Александра-Оливье Эксквемелина, изданная в 1775 году. Он изучил оба тома этого произведения, а на полях записывал значения некоторых технических выражений. В описываемое время мальчик приобрел многие (но не все) навыки студента.