Жизнь и учение Мастеров Дальнего Востока. Книги 1-2 - [25]

Странствуя с этими людьми, я не раз отмечал, что их платье никогда не пачкается. Мы неоднократно высказывали недоумение по этому поводу, но не получали удовлетворительного объяснения. В тот вечер наш друг-«летописец» охотно нам все рассказал: «Вас удивляет чистота наших одежд? А нам, наоборот, непонятно, почему одна крупинка созданной Богом субстанции должна прилипать к другому Божьему творению, которому она вовсе не нужна. Если бы вы обладали правильными представлениями, то не страдали бы от грязи. Ибо ни одна крупинка Божьей субстанции не сдвинется с места без особой нужды».

И тогда нас осенило, что наша одежда, наши тела безукоризненно чисты. Мы все моментально преобразились. Усталость как рукой сняло; мы ощутили свежесть и бодрость, словно только что встали с постели и приняли утренний душ.

Это было лучшим ответом на наш вопрос. В тот день мы заснули с чувством глубочайшего удовлетворения. Никогда еще не испытывали мы такого полного покоя. С тех пор чувство благоговейного страха сменилось в нас глубокой любовью к этим простым, добрым людям, которые трудятся на пользу человечества, или, как они сами выражаются, помогают своим «братьям». Мы тоже стали считать их братьями. Они никогда не полагались на собственные силы и утверждали, что через них выражается Господь: «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также»[34].

Глава XVII

Мы проснулись в предвкушении новых непредсказуемых событий. Теперь каждый день становился для нас откровением, а ведь мы только еще начинали осознавать глубокий внутренний смысл происходящего.

За завтраком мы узнали, что сначала посетим деревню, расположенную высоко в горах, а затем поднимемся в один из тех храмов, которые я видел с кровли другого горного приюта. Еще нам сказали, что на лошадях мы сумеем проехать не более двадцати пяти километров; затем придется спешиться, и два крестьянина, которые будут нас сопровождать, отведут лошадей в соседнюю деревню и присмотрят за ними, пока мы не вернемся. Все произошло, как мы и предполагали: встав с седел, мы стали взбираться по узкой горной тропке с кое-где высеченными в скале ступеньками. Заночевали мы в хижине на вершине горы, примерно на полпути к деревне.

Хозяином оказался пухлый веселый старичок; он катался по дому, как колобок, весело щуря заплывшие жиром глазки. Едва завидя Эмиля, он сразу же стал просить, чтобы тот излечил его, утверждая, что если Эмиль не поможет, то он уже не жилец на этом свете. Мы узнали позже, что этот постоялый двор был построен несколько веков назад его предками. Сам же старичок принимал странников уже более семидесяти лет. Когда он вступал во владение сторожкой, Мастера исцелили его от «наследственной болезни», считавшейся неизлечимой. В течение двух лет он жил праведной жизнью, но постепенно утратил к ней интерес и, сталкиваясь с трудностями, стал все больше уповать на помощь со стороны. На протяжении двадцати лет хозяин преуспевал, на здоровье тоже жаловаться не приходилось, но вот ни с того ни с сего он вдруг принялся за старое, и жизнь его стала напоминать глубокий летаргический сон. Как оказалось, это вполне типичная история. Люди привыкли к легкой, беззаботной жизни, и малейший труд представляется им тяжелой обузой, от которой нужно поскорей избавиться. Они очень быстро обо всем забывают и машинально твердят мольбы о помощи, стараясь не вникать в их глубинный смысл.

На рассвете мы снова двинулись в путь и в четыре часа дня пришли в деревню, расположенную под огромной скалой с храмом наверху. Склон был столь крут, что взбираться приходилось с помощью корзины, привязанной к канату и спускаемой с помощью блока, который крепился к деревянному бревну, забитому в скалу. Один конец каната был прикреплен к лебедке, а другой переброшен через блок и привязан к корзине. Лебедка помещалась в небольшой пещере, высеченной в выступе скалы. Деревянный ворот, к которому крепился блок, вращали с таким расчетом, чтобы канат и корзина прошли мимо выступа. Таким образом можно было поднимать наверх любые тяжести. Затем корзина с грузом благополучно приземлялась на вершине уступа в специально высеченной маленькой пещере. Во время подъема груз иногда висел в воздухе метрах в пятнадцати от скалы. По сигналу к нам спустили корзину; мы по очереди заходили в нее и поднимались на уступ, расположенный на высоте 120 метров.

Высадившись на уступе, мы стали искать тропу, ведущую к храму. До строения, стены которого располагались на одном уровне со скалой, оставалось еще 150 метров. Но нам сообщили, что подниматься мы будем аналогииным образом. Заработал еще один ворот, к нам спустили канат с привязанной к нему корзиной, и мы по очереди поднялись на кровлю храма. У меня снова появилось ощущение, словно я на крыше мира. Храм размещался на вершине скалы высотой 275 метров, царившей над окрестными горами. Деревня, которую мы оставили позади, располагалась наверху горного перевала, ведущего в Гималаи. Хотя новый храм стоял на 300 метров ниже первого, где я побывал вместе с Эмилем и Джастом, с него открывался более обширный вид. Временами нам казалось, что мы можем заглянуть в бесконечность.