Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского - [94]

Наконец, после продолжительной осады город был взят императорскими войсками. Победитель отправил Эмилиана в Рим, где Галлиен приказал заключить его в тюрьму, как обыкновенно поступали с царями, взятыми на войне. Прекращение войны на короткое время доставило отдых несчастным жителям Александрии. Но этот отдых скоро сменился новым бедствием. Моровая язва, не перестававшая тревожить Александрию со дней Декия и Галла, после войны и голода стала свирепствовать с ужасающей силой. Уже во время осады жители Александрии гибли в громадном количестве от разнообразных болезней, но, по–видимому, конец осады совпал с тем самым временем года, которое было особенно благоприятно для развития болезни.[864] Начавшись осенью 263 г., чума продолжалась до Пасхи следующего 264 г. В пасхальном послании, относящемся к этой Пасхе,[865] св. Дионисий поразительно живыми красками рисует ужасы нового бедствия, постигшего Александрию, и различное отношение к бедствию со стороны язычников и христиан. Город переполнился слезами и плачем жителей и стонал от жалобных воплей по причине множества умерших и ежедневно умиравших. Не осталось ни одного дома, где не было бы умершего. Но среди общей скорби и сетований ясно обнаружилось, какую нравственную силу давало христианство своим последователям, и в каком жалком положении оказались язычники перед лицом постигнувшего их бедствия. В последних болезнь заглушила все человеческие чувства, так как была для них «ужаснее всякого ужаса и страшнее всякого бедствия». Пораженные страхом, язычники «прогоняли от себя начавших хворать, убегали от самых дорогих людей, выбрасывали на улицу полумертвых и сваливали трупы без погребения, стараясь отвратить передачу и распространение смерти, хотя при всех усилиях им нелегко было достигнуть этого». Прекратили они и все обычные у них религиозные торжества, не исключая и тех, которые совершались у них в память событий, считавшихся у них наиболее радостными. Одни только христиане, не оставлявшие своих праздников даже во времена гонений и устраивавшие торжественные собрания «на всяком месте своей скорби, была ли то деревня, пустыня, корабль, гостиница или темница», не упали духом и во время болезни. Приглашая христиан к празднованию, св. Дионисий не опасается упрека в неуместности этого приглашения. В болезни, как и во всяком другом бедствии, христиане видели упражнение и испытание, и св. Дионисий в трогательных выражениях рассказывает о том, как перенесли христиане это испытание, и какие чудеса геройского самоотвержения, любви к ближним и упования на Бога явили они в это тяжелое время. «Весьма многие из наших братьев, — пишет он в своем послании, — от избытка любви и братолюбия не щадили самих себя и поддерживали друг друга, безбоязненно наблюдали за больными, неутомимо ухаживали за ними и, служа им ради Христа, вместе с ними радостно умирали, исполняясь страданиями других, привлекая на себя болезнь от своих ближних и добровольно принимая на себя их мучения… Таким–то образом оставили жизнь лучшие из наших братий, некоторые пресвитеры и диаконы и многие весьма похва–ляемые из народа. Они принимали тела святых на распростертые руки и перси, закрывали им глаза, заключали уста, носили их на своих плечах и потом полагали, прижимали их к себе, обнимали, омывали и украшали одеждами, а вскоре и сами сподоблялись того же, потому что остававшиеся в живых всегда следовали по стопам своих предшественников». Самоотверженное служение больным справедливо казалось св. Дионисию «делом великого благочестия и твердой веры», и он без колебаний ставит подвиги александрийских христиан во время болезни наравне с мученичеством, конечно, с той целью, чтобы воодушевить всех читателей своего послания к таким же подвигам любви и милосердия. Без сомнения, и сам он принимал живое и деятельное участие в самоотверженном служении александрийских пресвитеров и диаконов во время болезни, и если мы не имеем прямых указаний на это в посланиях самого св. Дионисия, то причина этого заключается в обычной скромности св. Дионисия.

Но приближалось уже то время, когда Господу угодно было призвать к себе великого епископа Александрии. Церковные историки сохранили нам драгоценное свидетельство о том, что до последних дней своей жизни и даже на смертном одре св. Дионисий, несмотря на преклонные лета и слабость телесных сил, продолжал неутомимо трудиться не только на пользу александрийских и египетских христиан, но и на защиту истины от искажений за пределами вверенной его попечению области. Последнее пасхальное послание св. Дионисия к египетским братьям,[866] написанное уже по окончании моровой язвы, с водворением спокойствия в городе, если относить его по принятому нами предположению к Пасхе следующего 265 г., составлено было св. Дионисием незадолго до смерти. По свидетельству Евсевия, в тот же период времени, т. е. по прекращении моровой язвы, св. Дионисий написал «несколько других различных посланий».[867] По всей вероятности, здесь имеются в виду послания, написанные св. Дионисием по поводу ереси Павла Самосатского. Как мы видели,