Жизнь и труды Клаузевица - [9]

Шрифт
Интервал

, Перц, Дельбрюк[13], Мейнеке[14] и т. д., Клаузевиц еще не обрел исчерпывающего и строго научного толкователя. Единственно полной до последних дней биографией является труд Шварца[15], но, как давно критика совершенно справедливо подчеркивала, работа эта, располагая богатым материалом, хотя и неудачно распланированным, в своих подробностях полна ошибок, торопливых обобщений и вообще научно несолидна. Отнюдь не ставя себе задачи специального исследования жизнедеятельности Клаузевица, мы нашли возможным ограничиться для наших биографических набросков трудом француза Рока[16], как новейшего среди других, научно вполне приличного и отличающегося выразительной ясностью изложения. Где это было нужно, нами вносились дополнения или поправки по еще более свежему труду Ганса Ротфельса[17], пытавшемуся установить прошлое и связь идейных переживаний Клаузевица с его капитальным трудом. Книга Ротфельса задается очень интересной темой и вскрывает очень крупный материал, но, принадлежа, по-видимому, еще молодому перу, страдает неясностью изложения и не всегда даже его последовательностью. В некоторых случаях нам помогла книга Камона[18], идейного противника Клаузевица, но ею пришлось пользоваться только в очень немногих [случаях], так как книга написана недостаточно тщательно и порою страдает просто фактическими пробелами.

Детство и юность военного философа

1 июня 1780 г. Карл фон Клаузевиц родился в Бурге, близ Магдебурга, 1 июня 1780 г.[19] Семья Клаузевицев, учено-буржуазная по преимуществу, особенно много насчитывала в своем составе духовных [лиц] и профессоров, свои корни имела в Силезии и была лютеранской. Отец Клаузевица первый отбился от традиционной дороги своих предков и сделался военным, побуждаемый к этому, по-видимому, своей матерью, которая, овдовев, вышла замуж за прусского майора. Отец военного философа был офицером армии Фридриха Великого, но из-за тяжелого ранения должен был скоро покинуть свою военную дорогу. Вышедши в отставку в чине лейтенанта, он занял скромную роль акцизного чиновника в Бурге[20].

Однако в отце, нужно думать, уцелела прочная любовь к бывшему боевому ремеслу, и скромный мирный чиновник повел своих сыновей по военной дороге; среди них Карл был самый младший. Дворянскую приставку к фамилии (von) пришлось офицеру фридриховской армии снова выкопать на свет из архива семейных традиций, базировавших ее на дворянском происхождении из Верхней Силезии; но это фамильное украшение мало гармонировало со скромным антуражем жизни акцизного чиновника, да и потом, как шутил Клаузевиц в одном из писем к своей невесте[21], ему приходилось быть начеку для защиты со шпагой в руках правомочности фамильного предиката.

Итак, длинное поколение предков, занимавшихся повышенной умственной работой, отец — рано вышедший в отставку офицер, шаткое в основе дворянское происхождение и отсутствие корней поземельной собственности, — такова была генеалогическая платформа для будущего военного мыслителя. Она дала ему поколениями тренированные мозги, зачатки честолюбия и потребность своими силами пробивать себе дорогу, но не дала ему естественной традиционной связи с прусским дворянством, чем сняла с него оковы прусского юнкерства и наметила в нем будущего гражданина Германии.

1792 г. Карл сначала был отдан в первоначальную школу в Бурге, но уже на двенадцатом году (в 1792 г.) он поступил в полк принца Фердинанда, в Потсдаме, в звании юнкера. Два старших брата Карла уже служили в прусской армии. Разрыв с семьей и первые месяцы в Потсдаме, где он постоянно себя чувствовал «чужим и одиноким», больно отозвались на переживаниях мальчика, как Клаузевиц вспоминал об этом много лет спустя; и каковые переживания он считал началом того духовного раздвоения и «пессимизма» («sehnwermütigen Empfindungen»), которые так были свойственны его душевному складу Но исхода не было: военная карьера представляла хотя бы отдаленную возможность создать себе прочную родину и положение в мире. Взрыв революционной войны, казалось, открывал для таких надежд самый широкий простор. Маленький Клаузевиц принимал участие в рейнских походах 1793 и 1794 гг. Когда полк проходил какую-либо деревню, крестьяне не без удивления видели в рядах солдат хрупкого мальчугана, гнущегося под тяжестью своего знамени. Вместе с полком Карл участвовал при осаде Майнца, и когда последний, объятый пламенем, пал, то среди «ура!» прусской армии звенел и детский голос молодого победителя, как он рассказывал потом в одном из своих писем[22].

Молодое тело не было на высоте военных тягот[23], но мысли парили высоко. «Мое вступление в мир, — вспоминал потом Клаузевиц, — произошло на театре великих событий, где решались судьбы народов; мой первый взор пал не на храм, где домашняя уютность празднует свое скромное счастье, а на триумфальную арку со вступающим в нее победителем, пылающее чело которого охлаждает свежий лавровый венок»[24]. Несомненно, обольстительные картины боевой славы оставили на ребенке неизгладимый след, и им в значительной мере придется приписать то страстное увлечение военным делом и тот возвышенный взгляд на войну вообще, которыми затем были отмечены думы и акты Клаузевица.


Еще от автора Андрей Евгеньевич Снесарев
Невероятная Индия: религии, касты, обычаи

Сколько в Индии насчитывается богов и какие боги самые главные? Какие касты — неприкасаемые? Что пили древние арии? Как взглядом можно испортить еду? Почему при кремации мужчин использовали сандаловое дерево, а женшин — навоз? Почему пожелание выглядеть старухой носит исключительно положительный смысл? Почему индийские последователи зороастризма парсы никогда не снимают головные уборы? Как наматывается чалма? Каким словом заменяется несчастливое число «один»? Сколько раз подряд следует чихать, чтобы не накликать беду? Что индийцу сулит подергивание правого глаза и дрожь в правой руке и насколько полезно, проснувшись, увидеть хвост черной коровы? Ответы на эти и многие другие вопросы можно прочитать в этой книге.Андрей Евгеньевич Снесарев (1865–1937) — генерал-лейтенант царской армии, ученый-востоковед, ректор и профессор Московского института востоковедения.


Письма с фронта, 1914–1917

В данном издании впервые публикуются фронтовые письма выдающегося русского военного философа и теоретика, геополитика, востоковеда и географа, героя Первой мировой войны Андрея Евгеньевича Снесарева (1865–1937). В его письмах представлена широкая панорама исторической драмы народа и армии в годы великой войны. Это удивительные документы, исключительно правдивые, окрашенные чувствами и мыслями ученого-энциклопедиста, непосредственного участника, наблюдателя и аналитика бурных исторических событий. Письма представляют интерес для профессиональных военных, историков и всех, кто не равнодушен к истории нашего Отечества, жизни и творчеству его выдающихся деятелей, к числу которых, несомненно, относится А.


Рекомендуем почитать
Борьба за Красный Петроград

Книга известного историка Н.А. Корнатовского «Борьба за Красный Петроград» увидела свет в 1929 году. А потом ушла «в тень», потому что не вписалась в новые мифы, сложенные о Гражданской войне.Ответ на вопрос «почему белые не взяли Петроград» отнюдь не так прост. Был героизм, было самопожертвование. Но были и массовое дезертирство, и целые полки у белых, сформированные из пленных красноармейцев.Петроградский Совет выпустил в октябре 1919 года воззвание, начинавшееся словами «Опомнитесь! Перед кем вы отступаете?».А еще было постоянно и методичное предательство «союзников» по Антанте, желавших похоронить Белое движение.Борьба за Красный Петроград – это не только казаки Краснова (коих было всего 8 сотен!), это не только «кронштадтский лед».


Донбасский код

В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.


От Андалусии до Нью-Йорка

«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.


История мафии

Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.


Предание о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле

Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.


Синто

Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.