Жизнь и смерть сержанта Шеломова - [11]
Остывшие постели казались неприятно влажными. Митя натянул на нос кончик простыни и стал уговаривать себя заснуть, но сон не шел, сердце все никак не могло успокоиться, шумно толкалось в грудь. Он думал о матери.
Уже мулла затянул свою молитву, уже зашуршали по дорожкам между палатками утренние нетвердые шаги, а Митя все ворочался с боку на бок, мучаясь воспоминаниями.
Вчетвером, тяжело пыхтя, они таскали на машину ящики с боеприпасами. Митя работал в паре с Ферганой, тот злился, что взводный его «припахал», и все шипел как горячая сковородка (при лейтенанте не больно-то пошлангуешь). Митя улыбнулся про себя, видя, как Фергана злится.
На склады выехали рано утром, после обеда обещали строевой смотр с генералом из штаба армии, поэтому-то взводный и торопился. За колючкой в раскаленных железных контейнерах хранились боеприпасы, рядом с контейнерами плавились часовые. Они смотрели на происходящее красными невыспавшимися глазами, заплывающими потом, и хотели только одного — чтобы их поскорей сменили.
Глядя на них, Митя вспомнил о ночной вылазке и поежился. Он представил себе, как душманы проделывают дыру в проволоке, режут часовых и чистят склады. В животе от этого стало неприятно жарко, а еще неприятней было то, что он знал, как это делается.
— Шлем, не спи, грузи, давай! — прошипел Фергана над ухом.
Загрузили ящики и поехали по окраине Кабула в полк. Ехали быстро, оставляя за собой плотную пылевую завесу. На ухабах ящики прыгали по кузову, и они прыгали вместе с ящиками, набивая синяки.
После обеда все суетились и бегали, как в немом кино, — получали сухпай: кроме каш и тушенки, в коробках был еще яблочный сок в жестянках. Сок они тут же высосали, проколов в банках дырочки. Взялись было за тушенку, но Горов шуганул их, велел укладывать вещмешки. Вещмешки так вещмешки! Сухпай на пятеро суток, тридцать пачек патронов (пачки бумажные и тут же рвутся), мыльнопузырные принадлежности. Оказалось слишком тяжело, да и банки упирались в спину.
Не успели собрать вещмешки, прибежал взводный и приказал строиться на плацу в бронежилетах. Молодых, естественно, «вежливо» поставили в первую шеренгу, на глаза начальству.
Над городом плыл видимый зной; распластанный, высунув разноцветные языки занавесей, город издавал звуки, похожие на настройку инструментов в оркестре: доносились гудки автомобилей, детский плач, яростная ругань. Все звуки делались видимыми и повисали над городом, как ноты.
Мокли спины, переминались тысячи ног в ботинках, сзади кто-то курил, распространяя приторную духоту.
— Идут! Идут! — донеслось со всех сторон. Полк подтянулся и замер. Оркестр яростно загремел маршем. Митя представлял всех генералов маленькими и толстыми, а этот был худой и высокий, двигался как журавль, высоко выбрасывая ноги.
Он приказал выложить содержимое вещмешков и пошел вдоль строя. Одного солдата, из молодых, он попросил снять ботинок. На ноге не было носка, и командир полка, шедший на полшага сзади, покраснел и как-то съежился; у другого не оказалось зубной щетки и полотенца. Генерал, как нарочно, выбирал именно тех, у кого что-нибудь да не так.
Перед их взводом генерал остановился.
— Почему у вас одни в бронежилетах, другие без бронежилетов, что за анархия? — спросил он вспотевшего командира полка. Не дожидаясь ответа, генерал подозвал Пыряева:
— Товарищ лейтенант, выйдите и посмотрите на взвод со стороны.
Пыряев вышагнул вперед и уставился остекленевшим от напряжения взглядом в лицо Мельнику.
— Они у вас в этом железе скоро в обморок упадут, — генерал говорил негромко, но замерший на вздохе полк слышал каждое слово. Казалось, даже город замер и прислушивается к словам генерала.
— Вы хоть раз надевали жилет, лейтенант? Нет? Тогда наденьте сейчас. Возьмите у солдата вещмешок, автомат, жилет, каску и наденьте. Давайте, давайте, не стесняйтесь!
Пыряев сглотнул слюну и нерешительно подошел к Мельнику:
— Снимай!
В жилете и каске лейтенант очень походил на Чижика. На носу у него повисла капля пота.
— Не тяжело? — издеваясь, спросил генерал.
— Тяжело, — прошептал взводный.
— Так вот, — генерал повысил голос до звона в ушах, — все железо с себя снять, лишнее из вещмешков выкинуть, необходимое положить.
И генерал пошел дальше, а лейтенант остался стоять перед взводом в каске и бронежилете.
— Взгрели нашего взводного, а зря, — сказал Кабалов, вытаскивая банки из вещмешка. — Сейчас его взгрели, а потом он нас.
— Взводный — мужик справедливый, зря придираться не будет, — возразил Шафаров. — Наш — просто ангел. В восьмую роту заменился молодой старлей, орет как ишак, только вошел в палатку — и пошел, и поехал, в хвост и гриву, всех подряд.
— Взводный у нас харо-оший, а черпак — плахой, — пропел Юсупов, маленький юркий таджик, он все два года страдал от мозолей и был каптерщиком взвода. — Ты маладому пасмертную записку пакажи, мешок улажи, год праслужил, а не шарят ни фига, хуже чижиков.
Шафаров вытащил из пачки патрон: «Смотри сюда!» Он сунул патрон в какую-то дырку в кровати, сковырнул пулю и высыпал порох, потом оторвал от блокнотного листка кусочек: «На листке напишите адрес, фамилию, имя, отчество, год рождения, какой военкомат призывал, как мать зовут или отца, свернете в трубочку — и в гильзу, и никаких документов в рейде. Вот ваш документ, — Шафаров покрутил гильзу в руке. — Посмертная записка».
У него есть все, о чем можно мечтать, — красивый дом, счастливая семья, успешный бизнес. Чего еще ждать от судьбы? Только ПОДВОХА. Подвоха там, где, казалось, все схвачено, и жирный кусок сам плывет в руки…Безукоризненная сделка, сулившая миллионы, вдруг оборачивается миражом, а «прекрасный» клиент — «черным» маклером… И только он, удачливый аферист, способен выдержать жестокий удар судьбы. Только ему по силам повернуть колесо фортуны и вернуть себе ВСЕ.
Бывший оперативник МВД Сергей Моисеев становится охранником в столичном супермаркете, под крышей которого обосновались аферисты. Действуя по инструкции, он совершает ошибку и попадает в криминальную разборку...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он — хакер. Гений и хулиган. Его цель — взломать банковскую сеть и стать миллионером. Для него это не более чем компьютерная игра. Но вскоре он сам становится персонажем чьей-то совсем не виртуальной игры, а его друзья и знакомые погибают от настоящего, а не виртуального оружия…
Молодой, не лишенный таланта, честолюбивый и предприимчивый аспирант пытается найти свое место в науке. Однако циничная криминальная реальность университетской жизни заставляет его принять жесткие правила чужой игры...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.