Жизнь и смерть Эдуарда Берзина - [8]
…В августе 1920 года приехали в Харьков. Там Эдуард сдал свои дела по хозчасти, и через месяц уехали в Москву. Это было в сентябре 1920 года. Случилось, что приехали в день моего рождения. Эдуард мне говорит:
— Вот тебе в подарок Москва.
Москву увидела я впервые, и она представилась моим глазам совсем не белокаменной, как я ее себе представляла. День был серый, моросил теплый дождик, окна многих домов и магазинов забиты досками, а на стенах следы пуль.
Первое время остановились у знакомого Эдуарда товарища Данишевского, председателя Ревтребунала РСФСР, жившего в особняке на Остоженке. Он был человек хороший, но жена оказалась у него неудачная.
…Через две недели как-то Эдуард встретил управделами Коминтерна товарища Бейка, который предложил пока взяться ему за оформление дома Коминтерна на улице Горького. Эдуард согласился.
Скоро и подошло время мне лечь в больницу. Родила я дочь 20 октября 1920 года. Нам было очень удобно первое время в доме Коминтерна иметь приют. Я была счастлива, что у нас хорошая комната с закрытым балконом, тепло, могла там пеленки сушить, и могли питаться в столовой Коминтерна.
Через три месяца по окончании работ в Коминтерне мы перешли на отдельную квартиру около Девичьего поля. Я по своей наивности мечтала: вот война кончится — и Эдуард займется своей живописью, будет учиться, и все будет по-нашему. Но все получилось совсем наоборот.
Первые годы Эдуард работал в системе ВЧК, потом его назначили на хозяйственную работу»>16.
Справа налево: Э. П. Берзин и Л. М. Эпштейн на пароходе «Сахалин» во льдах Охотского моря. 26 января 1932 г.
Прибрежная полоса бухты Нагаева. 1931 г.
Первые помещения Дальстроя размещались в палатках. 1932 г.
Так прокладывалась первая улица поселка Нагаево — Октябрьская.
Первый пассажирский «автобус» Нагаево — Магадан.
Э. П. Берзин на строительстве Колымской трассы. 1934 г.
Почтовая открытка, изданная Дальстроем. 1935 г.
Заключенные работают на прииске. 1936 г.
Дом на улице Берзина, где жила семья Берзиных
Конный взвод охраны лагерей Дальстроя
Цинга и тяжелый труд косили заключенных тысячами
Э. П. Берзин (справа) с руководителями Дальневосточного края. Магадан. Август 1936 г.
Глава 1
Как родился Дальстрой
В конце 1931 года в структуре золотодобывающей промышленности страны произошли кардинальные изменения.
12 ноября рабочий орган Совета Народных Комиссаров СССР — Совет Труда и Обороны (сокращенно: СТО) принял решение об организации Главного управления по цветным металлам, золоту, и платине, которое стадо подчиняться ВСНХ[7]. Туда вошли все ранее существовавшие золотодобывающие тресты, в том числе и самый крупный из них — «Цветметзолото»
Колымские прииски, как мы видели, еще осенью 1928 года вошли в систему этого треста[8]. И стали ежегодно наращивать добычу золота. В 1928 году они сдали в государственную кассу 11,7 килограмма благородного металла, в 1929 году — 87,9, в 1930 году — 267,4 килограмма, в 1931-м — 272,5 килограмма. Поэтому при данной реорганизации они, казалось бы, должны были автоматически быть включены в единую всесоюзную структуру Главного Управления по цветным металлам, золоту и платине.
Однако уже на следующий день, 13 ноября 1931 года, тот же СТО принял еще один документ, который судьбу колымских золотодобывающих приисков решил совершенно неожиданным способом. Совет Труда и Обороны СССР постановлением № 516 образовал, как сказано в тексте этого документа, «в районе Верхней Колымы», государственный трест по дорожному и промышленному строительству под названием «Дальстрой».
К постановлению № 516 не приложено никаких справочных материалов, которые бы лежали в основе этого странного документа.
Однако специальные исследования позволили нам сделать вывод, что основанием для принятия такого постановления были отчеты геологических экспедиций С. Обручева и Ю. Билибина, сулившие горы золота на Колыме. Именно эти отчеты были переданы первому руководителю Дальстроя и обнаружены нами с его пометками в архиве.
Был еще один дополнительный толчок, побуждавший руководство страны создать на Колыме мощную самостоятельную хозяйственную организацию для добычи обещанного геологами золота. Осенью 1931 года Далькрайисполком обратился в Правительство СССР с официальным письмом, где предлагал создать специальную хозяйственную организацию для промышленного освоения Колымы. В письме говорилось:
«…Дайте дорогу, дайте машины, и Колыма даст золота больше, чем Аляска и Бодайбо, вместе взятые».
Для постановки Далькрайисполкомом вопроса о создании самостоятельной хозяйственной организации на Колыме вместо Колымского приискового управления имелись серьезные основания. Существовавшее приисковое управление являлось одним из нескольких подразделений треста «Цветметзолото». Понятно, что возможности этого управления были невелики: вышестоящий трест не выделял на развитие производства крупных средств, по тому что сам получал их в ограниченном количестве. А для того, чтобы сделать резкий скачок в добыче золота на Колыме, необходимо было решить проблемы, непосильные для рядового приискового управления.
Это были, прежде всего, проблемы строительства небывало протяженной — более полутысячи километров — дороги из Нагаево на прииски. Такую трассу предстояло проложить по сопкам, лесам и тундре, где и пешеходных-то троп не существовало.
