Жизнь и шахматы. Моя автобиография - [30]

Павлов своим решением избавил нас сразу от ряда проблем. Играть в комфортных условиях и легче, и приятнее. Кроме того, спортсменам намного проще заниматься своим делом, когда их слушают и слышат. И Сергей Павлович был именно таким: думающим, вникающим, понимающим. Многим удачам на турнирах он поспособствовал, от многих неприятных ситуаций уберег и всегда во всем оказывал поддержку, служил опорой и не давал в обиду.

Абсолютной противоположностью Павлову стал следующий министр спорта, а если точнее, то председатель Государственного комитета СССР по физической культуре и спорту Марат Владимирович Грамов. В отличие от своего предшественника спортсменов Грамов не любил, не уважал, не болел за них и абсолютно никак не поддерживал. Складывалось ощущение, что в спорт пришел он только для того, чтобы всё в этой области развалить и разрушить. Был он и по опыту работы, и по состоянию души обычным партийным функционером, который, если бы не благосклонность Горбачева, никогда, на мой взгляд, не смог бы добиться никаких карьерных высот. Но с Михаилом Сергеевичем были они знакомы еще со времен совместной работы в Ставропольском крае, где Грамов был главным редактором партийной газеты, и когда Горбачева перевели на работу в Москву, он, точно не могу знать почему, перетащил за собой и Грамова, которого определили в Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС. Не имею понятия, что он там пропагандировал, но козни строил приличные. Причем козни эти, из-за того что умом и дальновидностью Грамов не отличался, могли запросто выйти боком ему самому. Так, знаю, что отчасти и его стараниями глава Отдела пропаганды Евгений Михайлович Тяжельников был снят со своей должности и отправлен послом в Румынию. Но случившееся было настолько неоднозначным, что принимающие решение люди запросто могли реорганизовать Отдел и либо отправить служащих в отставку, либо перевести на менее престижную работу. Но Грамов после смерти Брежнева в восемьдесят втором году стараниями Горбачева получил должность министра спорта, а его предшественник, скорее всего, не без участия «доброжелателей», был направлен послом в Монголию. Полагаю, что этот пост не был пределом мечтаний для Сергея Павловича, а уж сомнений в том, что советский спорт не только не выиграл от этих перемен, а с треском проиграл, очень скоро никаких не осталось.

Знаю, что человека уже нет в живых. Понимаю, что кто-то может меня осудить за нелестные отзывы о том, кто уже не сможет ответить, но полагаю, что страна должна знать не только своих героев, но и их противоположностей. Уверен, что среди спортсменов каждый, кто так или иначе сталкивался на своем пути с Грамовым, легко поддержит меня в такой характеристике этого человека: отличный делец, но никуда не годный спортивный функционер.

В восемьдесят третьем году Пасадена жила ожиданием матча Корчного с Каспаровым. Каспаров в то время писал книгу в соавторстве с югославским – ныне хорватским шахматистом и журналистом Драженом Маровичем. Через него Гарри и передал свое согласие на эту встречу президенту ФИДЕ, которым годом раньше стал Флоренсио Кампоманес. Но спортивные функционеры во главе с Грамовым, который к тому времени уже задумал последующий бойкот Советским Союзом игр в Лос-Анджелесе, вынудили Каспарова отказаться. Не знаю, что напели ему в уши и каким образом увещевали, но факт остается фактом: Гарри пошел на попятную и решил с Корчным не встречаться.

В это же время в ОАЭ должен был пройти второй четвертьфинал отборочного цикла между Василием Васильевичем Смысловым и венгерским гроссмейстером Золтаном Рибли. Буквально накануне вылета Смыслова Кампоманес приехал в Москву окончательно обсудить условия с нашими функционерами и еще раз попробовать уговорить отпустить Каспарова в Пасадену.

Переговоры в Министерстве спорта длились с шести вечера до двух часов ночи. Ни Грамову, ни Ивонину не удалось уговорить Кампоманеса провести встречу Каспарова и Корчного в любом другом месте, кроме Пасадены. Президента ФИДЕ можно легко понять. Во-первых, Федерация уже получила взносы от организаторов турнира и в случае переноса матча в иной город была бы обязана выплатить штраф. А во‐вторых, Кампоманес просто не мог понять, почему вдруг Пасадена оказалась неугодной. Он представления не имел о долгоиграющих планах Грамова на бойкот олимпиады, был уверен в том, что ненормальным русским просто попала вожжа под хвост, и играть под нашу балалайку не собирался. Но напуганный тем, что оппоненты, разобидевшись на его упорство, могут отказать в выезде и Смыслову, пообещал тому совершенно шикарные условия пребывания в Эмиратах. Он ручался уговорить организаторов обеспечить расходы не трем членам делегации, а семи. Кроме того, не возражал против включения в состав выезжающих и личного врача для Смыслова (которому на тот момент было шестьдесят три года), так как свойственная Эмиратам жара могла неблагоприятно отразиться на его здоровье. В конце концов, на переговорах договорились о том, что Каспаров получает поражение, а Смыслов в девять утра следующего дня летит на матч с Рибли.

На следующий день примерно в десять тридцать я подошел дома к телефону и услышал в трубке голос Смыслова.