Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим - [86]
«Почему вообще в последние годы господдержка приобретает все большее значение? Года три назад было желательно ее получить, но – не получил, и ладно! Можно справиться. Сейчас фактически справиться невозможно. В первую очередь это неадекватный рост стоимости производства и выпуска или, попросту выражаясь, рекламы. Рост рынка, который тоже имеет место, отстает. И с каждым годом этот разрыв все отчетливее. Три года назад пять миллионов долларов на фильм – это был бюджетище! А сейчас – нормальный бюджет, чуть повыше среднего, если речь идет о зрительском кино… Кино, тем не менее, выглядит со стороны очень привлекательно как бизнес. Вот эта бессмертная фраза, я ее часто цитирую: „‚Ночной дозор’ стоил два миллиона, а собрал 16“ – она сворачивает мозги даже нефтяным людям. И только несколько человек понимают: половина сборов остается у кинотеатров, свою долю забирают прокатчики, потом затраты на выпуск и т. д. Но большинство в этом не разбирается».
Интервью в «Огоньке» было связано со слухами о подготовке реформы, «которая пока вроде окончательно не принята, но уже очень активно обсуждается в кулуарах, при которой семь компаний получают преимущество в распределении государственных средств».
Сельянов там уточняет: «Суть в том, что крупным по российским меркам компаниям предлагаются преференции, связанные, впрочем, с ответственностью. Критерии выбора понятны: это компании, которые на протяжении продолжительного времени выпускают достаточно качественные фильмы и системно присутствуют на рынке, – т. е. не один прекрасный фильм в пять лет, а регулярное производство. В результате этой реформы они получают возможность планирования собственной жизни.
Большая компания работает над десятью проектами одновременно, тратит на это ресурсы, силы, время – разработка одного проекта занимает год-полтора. А потом по какой-то дури этой системы не получает поддержку, и проект умирает – это ненормально. Без господдержки сейчас практически ничего снимать нельзя – из-за безудержного роста себестоимости. Идеология под этим нововведением такая: удержание и по мере возможности развитие рынка. Потому что рынок валится. Российский кинорынок накануне дефолта».
Причины этого отдельного киношного дефолта, считал тогда Сельянов, лежат в области структуры самого кинорынка. Сельянов сердится на то, что государственная поддержка распределяется бессистемно, и без анализа тех проектов, на которые уходят ресурсы: «Но давать деньги уж на полную фигню, как это происходит сейчас! Лучше уж их дать человеку, у которого после трех неудач случается все-таки удача, чем заведомо безадресно отправлять деньги в помойку». Сельянов мечтает не о переходе к жизни за государственный счет, а о том, чтобы правила игры были, с одной стороны, стабильные, а с другой – долгие. Государственные деньги никогда не составляют 100 % средств, вложенных в фильм, Сельянов очень настойчиво повторяет, что нужна поддержка кинобизнеса, а не его перевод на бюджетное финансирование, и в этой концепции деньги должна получать компания, а не фильм. И компания сама уже будет планировать свой бюджет, с учетом госдотаций, помогающих компенсировать высокие риски: нужно, чтобы «компания могла рассчитывать на помощь государства, добирая на каждый полученный казенный рубль, полтора или два частных, т. е. своих собственных».
В интервью Екатерине Барабаш Сельянов обращает внимание на практику европейского кинобизнеса: «Продюсер собирает деньги несколько лет – с фондов, с государства. Насобирают нерискованный бюджет, так называемые soft money. Это деньги, которые в случае неуспеха не надо возвращать. Не получилось – ну что поделать. И вот, когда они уже полностью застрахованы, начинают снимать кино. То есть то, что у нас расценивается как досадное исключение, в Европе давно уже норма, правило».
Существующая тогда российская система поддержки трактуется им как неэффективная: «У нас в основном берут деньги у Федерального агентства, которое дает миллион долларов на фильм, и снимают фильм за 700 тыс., например. Остальное кладется в карман. Но за 700 тыс. снять нормальное кино сейчас невозможно. Поэтому снимают ненормальное, потом не выпускают его в прокат, не дают ему жизни, а продюсер покупает себе домик в деревне». Сельянов явно повторяет тезисы, используемые для идео-логического сопровождения своего замысла: ведь если деньги получит солидная студия, имеющая репутацию, ответственность, рискующая своими деньгами, можно быть уверенным – продюсер сумеет распорядиться казенным бюджетом с наибольшим эффектом. Конечно, не всякий фильм будет удачным, Сельянов повторяет: «КПД кино очень низкий, и это нормальная ситуация. Кажется, Доджсон сформулировал закон: 90 % всего, что делается, – полное дерьмо. К кино это тоже относится», но в случае с большими студиями шанс получить качественное кино все же значительно выше.
Будущая реформа, говорит Сельянов в 2008-м, «может как-то продержать рынок в ближайшее время. Она рассчитана на три года, за это время, возможно, что-то изменится. Может быть, увеличится количество залов и как-то эту проблему снимет. Может быть, через три года более или менее устаканятся отношения между работодателем, то есть продюсером, и нанимаемыми. Правила игры установятся».
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.