Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим - [66]

Мне стало ясно, что даже если с таким фильмом крупные игроки не хотят связываться, значит, надо оформить ту практику, которую мы уже начали внутри „СТВ“. Мы и до этого сами прокатывали наши картины, делали это вместе с Раисой Фоминой и компанией „Интерсинема“, еще Андрей Радько у них работал. Мы брали на себя Москву и Петербург, а Рая – все остальное, она тогда успешно прокатывала зарубежное авторское кино, арт-хаус, наши фильмы продавала за рубеж, так что альянс был естественный».

Впервые фильм показали на кинорынке в Сочи, почему-то его не отдали в конкурс «Кинотавра», но о фильме уже шли слухи, и на показ пришли все журналисты, жюри, гости, в общем, народу было очень много. И сразу после окончания фильма стало ясно, что это не просто удачное кино, а – бомба. Была даже мысль задним числом включить «Бумера» в конкурс и дать ему главный приз, но радикально мыслящих урезонили, а «Бумер» получил приз в Выборге за дебют. «Нормальное малобюджетное и высокохудожественное кино, которое давно существует во всем мире, а в постсоветской России все никак не возникнет. Возникло?» – риторически интересовался Андрей Плахов.

Действительно, фильм был очень дешевым, как вспоминал Петр Буслов: «Денег было немного, но мы все равно радовались. Потому что у нас был „Кодак“, была камера „Арифлекс“, был итальянский свет – а больше ничего и не надо».

«Мы не были сильным игроком в области проката, а „Бумер“ заслуживал, чтобы с ним работали сильные игроки, но раз не получилось, что же делать, возьмемся сами, – вспоминает Сельянов. – Фильм доказал, что наша вера в него не была ошибкой. „Бумер“ шел долго, был в активном прокате месяце три, это сейчас кажется невероятным. Копии допечатывались, я сейчас количества не помню, но успех шел по нарастающей. Почему фильм сразу не оценили, мне не понятно, но ведь и сценарий фильма „Брат“ тоже в свое время все отвергли.

Когда „Бумер“ уже вышел в прокат, я помню, как накануне Дня кино мы встречались с Голутвой: „Скоро, – говорю, – будет отмечаться 100-летие российского кино, министерство все равно будет этим заниматься, я уже видел какую-то бездарную рекламу. А давайте в честь этого события начнем поддержку российского кино в прокате? Оно сейчас будет системно появляться“. Но это ни к чему не привело. В кинотеатрах русские фильмы не ждали, в голове у них этого не было, ну появился какой-то фильм, ну давайте его покажем, но кинотеатрам надо репертуар обеспечивать, а российское кино не стабильно.

Мои прогнозы сбылись, хотя этот период затянулся».

Первым по настоящему успешным и по-настоящему продюсерским фильмом стал «Ночной дозор». Накануне его премьеры 5 июля 2004 года популярный тогда журнал «Афиша» публикует репортаж Станислава Зельвенского, в котором сказано: «„Ночной дозор“ задуман как первый полноценный российский блокбастер, и ставки высоки как никогда. 325 премьерных экранов – это больше, чем у „Матрицы“ и „Терминатора-3“. Пиар-кампания – размаха небывалого: помимо обычных трейлеров, в кино уже идут семь имиджевых роликов со слоганом „Глаз не оторвешь“ (демонстрируются оторванные глаза). Готовится разнообразная рекламная атрибутика – от футболок до пакетиков с кровью».

План удался, фильм принес более 16 млн долларов США. «Эта цифра, беспрецедентная для всего постсоветского периода (включая прокат американских фильмов), сделала „Ночной дозор“ главной отечественной киносенсацией 2004 года», – пишет журнал «Искусство кино». Константин Эрнст, выступивший инициатором этого проекта, говорит, что ему «хотелось сделать по-настоящему большое, не уступающее Голливуду кино, о котором мы давно мечтали».

«Дозоры» были и первой ласточкой массированной телепропаганды. Тогда, в 2004 году, в беседе, опубликованной «Искусством кино», критик Лев Карахан даже спрашивает у Эрнста, не является ли насилием, «когда диктор новостей обращается к многомиллионной аудитории Первого канала и впрямую призывает людей идти на „Дозор“, если они патриоты?» А Эрнст отвечает: «В тот момент как раз шел чемпионат Европы по футболу, и наши патриотические чувства нещадно угнетались, грех было не воспользоваться ситуацией и не сыграть именно на патриотизме. Тем более что, повторяю, это соответствовало нашей стратегической задаче: утвердить понятие „российский фильм“ как успешный, суперуспешный бренд. И когда мне говорят, что весь успех „Дозора“ и его рекламной кампании – это только промовозможности „Первого канала“, я отвечаю: неправда, не обманывайте себя, вы выставляете против „Дозора“ элементарную психологическую защиту, вполне естественную, когда сам что-то хочешь сделать, а делает это кто-то другой. Никакие возможности не помогли бы ни фильму, ни его рекламной кампании, если бы не встречные зрительские ожидания, в том числе и патриотические, у довольно значительной российской аудитории картины».

В то время действительно стали возникать российские фильмы, способные собирать приличные деньги в кинотеатрах, и вызывать интерес зрителей: «72 метра» Владимира Хотиненко (премьера – февраль 2004, сборы в России 2 млн 640 тыс. долларов), «Турецкий гамбит» Джаника Файзиева (премьера – февраль 2005, сборы 18,5 млн долларов), «9 рота» Федора Бондарчука (премьера – сентябрь 2005, сборы более 25,5 млн долларов), «Статский советник» Филиппа Янковского (премьера – май 2005, сборы 7 млн 445 тыс. долларов), «Дневной дозор» (премьера – январь 2006, сборы около 32 млн долларов) и другие, которые показали, что путь для российского массового развлекательного кино открыт, и хотя повторить успех «Дозоров» не удалось, появился, как это назвал Эрнст, «вектор действия».