Жизнь и приключения Робинзона Крузо - [7]

Яростный вѣтеръ сильно клубилъ море, и корабль нашъ со всѣхъ сторонъ получилъ течь. Свирѣпыя волны съ трескомъ отдирали цѣлыя доски отъ корабля, и вода въ немъ такъ усилилась, что намъ не оставалось ни малѣйшей надежды на спасеніе. При каждомъ качаніи корабля отъ вѣтра, при каждомъ ударѣ его о камень, всякій изъ насъ думалъ, что это послѣдній, рѣшительный ударъ. Оставалось одно средство къ спасенію, и средство самое ненадежное — пересѣсть въ шлюпку. Мы такъ и сдѣлали, и въ числѣ четырнадцати человѣкъ отплыли на шлюпкѣ отъ корабля.

Шлюпка наша не могла выдержать бури, хотя она и поутихла нѣсколько. Ей можно было дать направленіе одною только усиленною гребнею; но матросы, удрученные работою на кораблѣ, были не въ состояніи управлять веслами. Однако они, собравъ всѣ свои послѣднія силы, работали неутомимо, желая пристать къ землѣ, беретъ которой виднѣлся вдали. Мы плыли на произволъ судьбы или погибнуть въ морѣ, или попасть на песчаный или каменистый берегъ, или войти въ какой нибудь заливъ, гдѣ могли избѣжать опасности. Среди этихъ неизвѣстныхъ ожиданій смерти или спасенія, вдругъ всѣ надежды наши рушились и боязнь превратилась въ ужасъ: огромной величины волна, вышиною подобная горѣ рухнулась на насъ и опрокинула нашу шлюпку.

Я и нѣсколько товарищей моихъ были выброшены этою волною на берегъ. Мы встали и хотѣли бѣжать отъ берега, но въ одно мгновеніе другая волна, болѣе прежней, охватила насъ и далеко отнесла въ море. Я опять принужденъ былъ вплавь добираться до берега. Волны то взадъ, то впередъ относили меня. Я боролся съ ними изъ послѣднихъ моихъ силъ, наконецъ волна сильно ударила меня о высунувшійся изъ воды камень, за который я ухватился, чтобы сколько нибудь отдохнуть и поправить свои силы.-

Этотъ камень немного сулилъ мнѣ утѣшенія; потому что я каждую минуту долженъ былъ ожидать себѣ новой опасности отъ волнъ. Я съ какимъ-то отчаяніемъ бросился съ него опять въ воду и съ большимъ трудомъ, едва не утонувъ, доплылъ до высокаго берега, кой-какъ влѣзъ на него, и отъ усталости и душевнаго безпокойства упалъ на землю безъ чувствъ, почти полумервый.

ГЛАВА V

Пребываніе Робинзона на неизвѣстномъ островѣ. Ночь, проведенная на деревѣ. Робинзонъ отправляется на корабль. Онъ строитъ плотъ и переноситъ на него съ корабля разные припасы. Обратная переправа на берегъ. Охота. Робинзонъ складываетъ привозные съ корабля вещи въ безопасное мѣсто

Пришедши въ себя, я очень обрадовался своему спасенію, и долго сидѣлъ въ изумленіи, какъ бы погруженный въ глубокій сонъ; потомъ, мало-по-малу припоминая прошедшее, я думалъ: гдѣ-жъ я теперь нахожусь и что сталось съ моими товарищами? Я не видалъ ни одного изъ нихъ, ни живаго, ни мертваго; только замѣтилъ двѣ шляпы и нѣсколько лоскутковъ отъ ихъ одежды, валявшіеся на берегу.

Однако моя радость о томъ, что я спасся отъ смерти, скоро прошла и устуиила мѣсто грустнымъ размышленіямъ. Ужасно было мое состояніе: я былъ совершенно въ изорванномъ платьѣ или, вѣрнѣе сказать, въ рубищѣ не имѣлъ никакой пищи и никакого оружія для защиты себя отъ дикихъ звѣрей. Я сидѣлъ на землѣ печальный, не зная, что и дѣлать въ такой пустынѣ, въ которой и слѣдовъ не было человѣческихъ. Опустивъ руку въ карманъ, я нашелъ тамъ небольшой ножикъ, курительную трубку и немного промоченнаго табаку — плохое вспоможеніе для изнуреннаго и голоднаго человѣка.

Съ грустію поднявшись съ земли, пошелъ я по берегу искать себѣ чего-нибудь для утоленія моей жажды и голода. Въ великой радости, я нашелъ по счастію источникъ свѣжей воды и утолилъ свою жажду; но для усмиренія голода не находилось ничего.

Наступила ночь. Боясь дикихъ звѣрей, которые могли быть на этой землѣ, я влѣзъ на густое, высокое дерево, похожее на нашу ель. Я сѣлъ тамъ на одномъ толстомъ сукѣ и, привязавъ себя къ нему вѣтвями, заснулъ глубокимъ сномъ. — Покачнувшись на деревѣ и чуть-чуть не упавши съ него, я проснулся. Все было погружено во мракѣ. На обширной пустынѣ находилось немного деревъ, и то одно отъ другаго въ довольно далекомъ разстояніи. Не слышно было ни пѣнія птпцъ, никакого отголоска, повсюду царствовала глубокая тишина, прерываемая только издали слышными ударами волнъ о скалу; надъ пустынею стояли мрачныя облака безъ всякаго движенія, какъ бы готовыя прорваться сейчасъ и разразиться проливнымъ дождемъ. Ужасная для меня была эта картина. Горькія, безотрадныя мысли толпились въ головѣ моей: вотъ мое жилище, здѣсь и можетъ быть въ скоромъ времени я долженъ погибнуть отъ голода или отъ звѣрей. Измученный душевно и тѣлесно, я невольно погрузился опять въ сонъ.

Настало утро. Я проснулся, и мнѣ представилось величественное зрѣлище: надо мною чистое голубое небо, на которомъ не было ни одного облачка; солнце свѣтило во всемъ блескѣ своемъ; зной его умѣрялся прохладнымъ и тихимъ вѣтеркомъ; а нѣсколько вдали море, тихое, гладкое какъ зеркало, совершенно безъ волнъ.

Все это какъ-бы придало мнѣ новыя силы. Я влѣзъ на самую вершину того дерева, на которомъ провелъ ночь, и любовался природою съ такимъ великимъ восхищеніемъ, какое можетъ чувствовать человѣкъ, боровшійся съ бурею и смертію. Къ невыразимому удовольствію моему я увидѣлъ, что корабль, на которомъ я ѣхалъ, принесенъ былъ волнами близко къ берегу и, повидимому, твердо стоялъ на пескѣ. Тутъ невольно родилась у меня мысль какъ-бы мнѣ добраться до корабля и взять съ него необходимые для меня припасы.