Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца - [13]

Вася спрыгивает с высоких козел, разминает затекшие ноги. Сон отлетает. Они на широкой деревенской площади, покрытой гусиной травой. Посредине площади стоит белая каменная церковь с островерхой, не по церкви, колокольней. Над церковью бешено носятся бесхвостые стрижи.

— Ну-ка, барчук, помогай, — говорит Агафон, начиная распрягать лошадей.

Вася охотно берется ему помогать, пытаясь развозжать пристяжную, которой правил, но она жадно тянется к горькой гусиной траве, вырываясь из его рук.

Через несколько минут четверик, мирно пофыркивая и помахивая хвостами, стоит вдоль церковной ограды, вкусно похрустывая сеном, откуда-то принесенным Агафоном, а нянька уже хлопочет у раскрытых коробков с провизией на ковре, разостланном в тени деревьев.

Вася торопливо ест, стоя на коленях.

— Да ты сядь, — уговаривает его Ниловна, — Куда ты спешишь?

Но как же ему не спешить, если недалеко от церкви, на перекрестке, останавливается телега с холщевой будкой, запряженная худой белой лошадью. Мужик, приехавший в телеге, не спеша распрягает лошадь, спутав ее, пускает пастись на обочину дороги, а сам садится есть, предварительно снявши шапку и перекрестившись.

Вокруг него начинают крутиться деревенские мальчишки, которые затем разбегаются во все стороны с громкими криками: — Кошатник приехал! Кошатник!

Вскоре к телеге кошатника потянулись бабы, девки, ребятишки. Они несли шкурки — собачьи, заячьи, кошачьи, всякое тряпье, живых кошек — черных, белых, серых и пестрых.

Кошки, чувствуя неладное, зло урчали, царапались, вырывались или жалобно мяукали, испуганно глядя вокруг.

А кошатник уже раскрыл короб со своим товаром — с медными крестиками, ленточками, наперстками, иголками — и выставил на соблазн деревенской детворы мешок с паточными жомками в цветных бумажках.

За кошку давалось по одной-две ленты, в зависимости от величины животного и добротности его шкурки. Расплатившись за купленную кошку, мужик тут же убивал ее и принимался за другую.

— Что он делает! Что он делает! — в ужасе шептал Вася.

Ему хотелось бежать отсюда, и в то же время он не мог двинуться с места. Он впервые видел, как быстро и просто пресекается жизнь живого существа. Тут впервые совершалась перед ним во всей своей страшной обнаженности тайна смерти.

— Что он делает! Что он делает! — повторял он, дрожа всем телом.

Среди других в толпе баб и детей стояла девчонка лет десяти с нарядной бело-желто-черной кошечкой на руках. Кошечка, очевидно привыкшая к девочке, была совершенно спокойна. Она положила передние лапки на плечи девочке и, как бы обняв ее, терлась головкой о ее лицо.

Эту кошечку Васе стало особенно жалко. Он подошел к девочке, протянул ей на ладони увесистые три копейки с орлом во всю монету и сказал:

— Продай мне кошку и купи на эти деньги жомок. Девочка взглянула на монету и быстро схватила ее, залившись румянцем от волнения и радости:

— Бери!

Должно быть, и ей было жалко свою кошечку. Она охотно передала ее в руки Васе и, протискавшись сквозь толпу к кошатнику, протянула ему полученную монету.

А Вася взял кошечку, которая отнеслась к нему с такой же доверчивостью, как и к девочке. Другие продавцы кошек, пораженные столь щедрой платой, обступили Васю со всех сторон, наперебой предлагая ему свой товар.

Вася готов был для спасения кошек купить их всех, но что он будет с ними делать, если даже и хватит денег для покупки?

Однако раздумывать долго ему не пришлось: через площадь уже спешила к нему со всех ног нянька Ниловна.

— Это что же ты, сударь, изволишь делать? — накинулась она на Васю. — Разве господскому ребенку полагается смотреть, как мужик давит кошек? Господи милостивый! Иди сюда. Брось кошку. Зачем ты ее взял?

Старушка хотела было отнять у него кошечку, но Вася, покраснев, тихо и так серьезно и строго сказал ей: «Отойди! Не трогай!» — что Ниловна сразу умолкла.

Фи! Кошка! — брезгливо поморщилась Жозефина Ивановна. — Зачем она вам, Базиль?

— Я спас ее от смерти, — сказал Вася. — Позвольте мне взять ее с собой в Москву.

Француженка пожала плечами:

— Если молодой, человек хочет, то пусть берет.

Вася накормил кошку и стал играть с нею. Она делала вид, что кусает его за руку, поддавала задними ножками, когда он гладил ей брюшко, затем свернулась клубочком в тарантасе и уснула.

Это привело Васю в окончательный восторг.

— Жозефина Ивановна, — сказал он француженке, — вы только посмотрите: она спит, как дома! Но как назвать ее? Жозефина Ивановна, как, по-вашему, будет лучше?

Занятая своими мыслями, Жозефина Ивановна не отвечала. Может быть, она и не слышала его слов.

— Что вы сказали, Базиль? — переспросила она по-французски.

Но ему уже некогда было продолжать разговор о кошке. Вася спешил к лошадям, которых Агафон собирался вести: на водопой.

К ужасу старой Ниловны, он взобрался на спину пристяжной и вместе с Агафоном поехал вдоль деревенской улицы.

Первый раз в жизни Вася ехал поить лошадей, и ему казалось, что на него смотрит вся деревня. Впрочем, почти так и было...

В деревне быстро узнали, что у церкви остановился гульёнковский тарантас. Сам батюшка приходил посмотреть, кто это едет и почему остановились на площади. Но, узнав, что тетушки тут нет, не стал приглашать проезжих к себе.