Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043 - [38]

Рассказ меня успокоил так, что я уснул лишь под утро. Всё думал о превратностях судьбы, и понял, что жизнь приспичит – и соловьём запоёшь, и локтями душить научишься. И ещё подумалось: "Странно, что я ещё жив! И ведь жив только благодаря "Ругеру", который подарил мне американец Бэнкс. Чудны дела твои, Господи!"

Только на другой день к обеду мы вышли на опушку леса. Горная цепь понижалась, и уходила левее. Справа, заслоняя собой океан, стояли жилые дома и какие-то ангары. Оказывается, всё это время мы шли вдоль пригорода Сан-Диего, который плавно переходил в мексиканский город Тихуана. Линия границы представляла собой километровую полосу отчуждения с рядами колючей проволоки и вышками с двух сторон. С той и другой стороны стояли палаточные городки. Только здесь был цыганский табор, а там – строгие ряды зелёных, выгоревших на солнце однотипных армейских палаток. Сразу за ними – ещё ряды колючки, за которыми начинались жилые малоэтажные кварталы. (Что-то типа наших дачных посёлков, до которых ещё можно добраться на рейсовом автобусе, но большинство уже предпочитает электричку.) Вблизи я разглядел несколько машин с пулемётами, а вдали, в мареве горячего шевелящегося воздуха, на фоне пригорода Тихуаны, стояли вкопанные по башни бронетранспортёры и танки с зелёно-бело-красными флагами на броне.

– Вот не думал, что наступит день, когда я буду так хотеть в Мексику! – заметил старпом. – Как же нам туда пробираться? Шлагбаум вижу только один. Может, есть ещё где-то? Только граница тут – три тысячи вёрст. Идти проверять – как-то долго может получиться. Если нас тут собаки ждут, то около него мы и вляпаемся. В шаге от цели. Обидно будет!

– Я сгоняю в разведку! – предложил Микола.

– Нет, сидите тут, и не высовывайтесь. У тебя морда больно приметная. А у седого – нога. Так что пойду я. Через час не вернусь – действуйте тогда сами!

Он вышел из-за кустов, и неторопясь направился под гору мимо джипов к палаточному городку. Возле палаток толклись люди, валялись велосипеды, стояло несколько гражданских автомобилей. Сергей дошёл до городка, и потерялся среди пёстрой толпы.

– Господи, помоги старпому! – прошептал я, а потом обратился к Миколе: – Слушай, чего вы меня в седого окрестили. Я же не седой! Просто башка грязная. Клички – это для тюрьмы хорошо.

– Извините, товарищ майор! Виноват! У нас на флоте часто по кличкам зовут. Никто и внимания не обращает на такие мелочи.

– Да ну тебя! – махнул я рукой.

В лагере ничего интересного не происходило. Между сотней разномастных палаток и автофургончиков сновал туда-сюда народ. Вонь, мухи, несчастные лица. Со стороны города подъехал грузовик. Мы, было, напряглись, но из грузовика начали выгружать упаковки с водой и консервами, мешки, бочонки. Люди встали в очередь, кто-то выкрикивал имена, где-то началась ругань. Из одного джипа с пулемётом вылез солдат. Я глянул на него повнимательнее и спокойно вздохнул: этот был не в бандане, а в каске, сутулился, потел, снимал каску, вытирался платочком, потом аккуратно складывал платочек вчетверо и убирал в нагрудный карман. Всё его существо излучало неуместную интеллигентность, годы сидения за монитором, полный пофигизм и усталость. Он просто ждал конца смены, а не сидел в засаде с пальцем на курке. Поэтому, когда в десяти метрах мимо него в обратном направлении прошёл старпом, солдат на него даже не посмотрел.

– Идёт! Ура! – я ткнул бородатого в рёбра.

По довольной морде старпома за версту было ясно, что наши неприятности остались позади. Он ещё издалека помахал нам рукой, и мы пошли навстречу.

Пока втроём мы пробирались к шлагбауму через лагерь беженцев, Сергей сообщил, что на той стороне нас давно ждут. Оставшиеся в живых китайцы с мексиканцами добрались-таки до границы и предупредили коменданта, что сзади идут ещё бойцы с американским империализмом. Наша группа тоже благополучно прибыла в Тихуану, и благодаря заботам мексиканских сокамерников, не кормит мух перед границей, и не отправилась в фильтрационный лагерь, как это делают со всеми белыми, а живёт в приличной гостинице, и ждёт нас.

Мы подошли к шлагбауму. По эту сторону стоял худой офицер и два солдата. По ту – длинный ярко красный кабриолет, бронетранспортёр российского производства с нарисованным на башне орлом, держащим в когтях звёздно-полосатую змею, два пегих бронированных УАЗика с бойницами, из которых торчали стволы, а рядом стоял излучающий улыбку мексиканец с погонами майора. Убивало то, что личного оружия у него не было, и американского коллегу он как бы вообще не видел. Он подождал, когда мы подойдём поближе, развёл руки в стороны, улыбнулся ещё шире, и пошёл навстречу. Амеры сделали какое-то движение, но майор обошёл их, опущенный шлагбаум, обнял каждого из нас, словно мы были его лучшими друзьями, и широко махнул рукой:

– Добро пожаловать друзя рандушна Мексика! – сказал он по-русски, явно не понимая смысла сказанных слов кроме последнего, но твёрдо зная, что эти слова – хорошие.

Мы обошли кислолицых амеров, шлагбаум, сели в кабриолет, вся колонна взревела двигателями, и покатила в сторону города.