Жизнь Греции. История цивилизации - [325]

Наша литература едва ли могла бы существовать без греческой традиции. Через посредничество Кум и Рима из Греции к нам пришел алфавит; в нашем языке — россыпь греческих слов; наша наука выковала международный язык с помощью греческих терминов; наша грамматика и риторика, даже пунктуация и деление этой страницы на абзацы изобретены греками. Наши литературные жанры — лирическое стихотворение, ода, идиллия, роман, эссе, речь, биография, история и в первую очередь драма — восходят к грекам; почти все эти слова — греческие. Термины и формы новоевропейской драмы — трагедия, комедия и пантомима — греческие; и хотя Елизаветинская трагедия самобытна и неповторима, комическая драма почти не претерпела никаких изменений на пути от Менандра и Филемона к Плавту и Теренцию, Бену Джонсону и Мольбру. Греческая драма сама по себе — одна из драгоценнейших частей нашего наследия.

Ничто другое в Древней Греции не кажется нам более чуждым, чем ее музыка; и все же современная музыка (до ее возвращения к Африке и Востоку) — наследница средневековых напевов и плясок, имеющих отчасти греческое происхождение. Оратория и опера в некотором долгу перед греческой хоровой пляской и драмой, а теория музыки, насколько нам известно, впервые исследовалась и излагалась греками от Пифагора до Аристоксена. Менее всего зависит от Греции наша живопись, но в искусстве настенной росписи прослеживается прямая линия развития от Полиглота через Александрию и Помпеи, Джотто и Микеланджело вплоть до приковывающих взгляд фресок нашего времени. Формы и основные приемы современной скульптуры остаются греческими, ибо ни на одно другое искусство эллинский гений не наложил столь властного отпечатка. Мы только начинаем освобождаться от чар греческой архитектуры; в каждом городе Европы и Америки найдется какой-нибудь храм коммерции или финансов, чья форма или украшенный колоннами фасад вызывают в памяти святилища греческих богов. В греческом искусстве нам недостает внимания к характеру и изображения души, а ослепленность физической красотой и здоровьем не позволяет ему достичь зрелости мужественной скульптуры Египта или проникновенной живописи китайцев; однако уроки умеренности, чистоты и гармонии, воплощенные в скульптуре и архитектуре классической эпохи, — одно из драгоценнейших достояний человеческой расы.

Если греческая цивилизация кажется нам более близкой и «современной», чем цивилизация любого века до Вольтера, то объясняется это тем, что эллин любил смысл не меньше формы и дерзко искал объяснения природы с помощью естественных причин. Освобождение науки от теологии и независимое развитие научных исследований стали частью головокружительного приключения греческого духа. Греческие математики заложили основы тригонометрии и исчисления, они начали и довели до конца изучение конических сечений, наконец, они придали геометрии трех измерений такое относительное совершенство, что после них она не претерпела никаких изменений до Декарта и Паскаля. Своей атомистической теорией Демокрит пролил свет на все области физики и химии. На досуге от абстрактных исследований, в качестве побочного продукта, Архимед произвел на свет столько новых механизмов, что его имя заняло одну из верхних строчек в анналах изобретательства. Аристарх предвосхитил и, возможно, вдохновил Коперника[2461], а через посредничество Клавдия Птолемея Гиппарх создал астрономическую систему, которая стала одной из вех в истории культуры. Эратосфен измерил землю и начертил ее карту. Анаксагору и Эмпедоклу принадлежат наброски теории эволюции. Аристотель и Феофраст классифицировали животное и растительное царства и фактически основали метеорологию, зоологию, эмбриологию и ботанику. Гиппократ освободил медицину от мистицизма и философского теоретизирования, облагородив ее этическими заповедями; Герофил и Эрасистрат возвысили анатомию и физиологию до уровня, который — если не считать Галена — будет достигнут вновь не раньше Возрождения. В их творчестве чувствуется дуновение разума, вечно неудовлетворенного и беспокойного, но очищенного от страстей и мифов. Если бы шедевры греческой науки дошли до нас во всей полноте, мы, возможно, считали бы ее наиболее выдающимся интеллектуальным свершением человечества.

Но ценитель философии не без борьбы отдаст науке и искусству высшие места в нашем греческом наследии. Наука Эллады сама была плодом философии — того бесстрашного вызова легендам, той юношеской любви к разумению, которые на века объединили науку и философию в общем, полном приключений поиске. Никогда еще люди не изучали природу столь критически и в то же время с такой любовью: греки не умаляли достоинства мира, мысля его космосом и строем, а потому доступным пониманию. Они изобрели логику по той же причине, по какой творили совершенные статуи: гармония, единство, пропорция, форма лежали, на их взгляд, в основе искусства логики и логики искусства. Интересуясь каждым фактом и каждой теорией, они не только утвердили философию в роли самостоятельного предприятия европейского ума, но и первыми выдвинули почти все системы и все гипотезы; после них мало что может быть сказано нового о любой сколько-нибудь важной проблеме нашего существования. Реализм и номинализм, идеализм и материализм, монотеизм, пантеизм и атеизм, феминизм и коммунизм, критика Канта и отчаяние Шопенгауэра, примитивизм Руссо и имморализм Ницше, синтез Спенсера и психоанализ Фрейда — все грезы и вся мудрость философии могут быть найдены здесь — в стране своего рождения. Но в Греции люди не только рассуждали о философии, они жили ею: не воин и не святой, но мудрец был вершиной и идеалом греческой жизни. Это ободряющее философское завещание шло к нам через столетия, вдохновляя римских императоров, христианских отцов Церкви, теологов-схоластов, еретиков Возрождения, кембриджских платоников, мятежников Просвещения и современных приверженцев философии. В эту секунду тысячи ищущих умов читают Платона, быть может, во всех странах Земли.